Медицина Древнего
Шрифт:
— Что вы думаете об этом, Кирилл… Дмитриевич? — ее вопрос прозвучал почти как вызов.
— Думаю, это отражает общегреческую концепцию калокагатии — единства прекрасного и благого, — ответил я, стараясь держать голос ровным. — То, что красиво, должно быть и хорошо. То, что приносит физическое наслаждение, должно иметь и духовную ценность.
Виктория чуть наклонила голову, изучая меня как редкий экспонат.
— А вы верите в эту концепцию? — спросила она. — Лично вы?
— Я верю, — ответил я, выдерживая ее
Виктория улыбнулась шире, явно довольная ответом. Она грациозным движением и прошла к кафедре.
— Прекрасно сказано, — ее голос снова стал профессиональным, но с едва заметной хрипотцой.
Я не был готов к такой открытой атаке на мои чувства. Видимо, моя тактика сработала и она заинтересовалась возможностью практики и раскопок со мной. Ну что ж, меня это устраивает. Чего скрывать меня тянуло к ней с первого взгляда. И это она поставила между нами барьер, который сейчас разрушает.
Неожиданно Виктория подняла руку, прерывая свой рассказ, который я уже не слушал.
— Мы упустили важный аспект, — сказала она. — Ритуалы поклонения Афродите часто включали в себя жертвоприношения, чаще всего — голубей.
Она посмотрела прямо на меня:
— Кирилл, вы знаете символическое значение голубя в культе Афродиты?
Я откашлялся:
— Голубь считался священной птицей Афродиты. Символизировал чистоту и верность, несмотря на то, что служил богине любви, часто ассоциируемой с чувственностью.
— Верно, — кивнула Виктория. — Интересное противоречие, не правда ли? Птица, символизирующая чистоту, посвященная богине, чей культ включал весьма… разнообразные проявления человеческой страсти.
Она сделала несколько шагов в мою сторону.
— Это напоминает нам, что в жизни чистота и страсть могут сосуществовать. Что можно сохранять верность принципам и одновременно отдаваться сильным чувствам. Что бы вы сказали об этом, Кирилл?
Это был уже не академический вопрос. Это был вызов, брошенный лично мне, облеченный в форму исторического обсуждения. Виктория играла со мной, проверяя границы, испытывая мое самообладание.
— Я думаю, — медленно произнес я, — что древние греки понимали один важный принцип: истинная мудрость приходит через принятие всех аспектов жизни, а не через отрицание какой-либо ее части.
Ее глаза сверкнули.
— Продолжайте, — произнесла она тихо, почти интимно, хотя в аудитории висела такая тишина, что каждое слово было слышно.
— Они не отрицали страсть, как это делали некоторые более поздние культуры, — продолжил я. — Они видели в ней не только угрозу разуму, но и потенциал для глубокого понимания жизни. Тот, кто никогда не испытывал сильных чувств, остается слепым к значительной части человеческого опыта.
Виктория медленно кивнула, не
— Очень проницательно, — она улыбнулась. — Сократ утверждал, что мудрость начинается с признания собственного незнания. Можно сказать, что мудрость в вопросах сердца начинается с признания собственных желаний.
Мой телефон вдруг завибрировал в кармане. Я инстинктивно потянулся к нему, не разрывая зрительного контакта с Викторией.
Сообщение от Коли: «Господин, это важно».
Я нахмурился. Коля не стал бы беспокоить меня во время занятий без серьезной причины.
— Прошу прощения, — я поднял руку. — Мне нужно ответить на этот звонок.
Виктория выглядела озадаченной, но кивнула:
— Конечно, Кирилл. Можете выйти.
Я вышел в коридор, уже набирая номер Коли.
— Да! — произнес я, как только услышал его голос.
— На особняк напали! — раздался в трубке запыхавшийся голос Николая. — Но мы постарались отбиться. Все живы, но есть раненые.
Холодная волна прокатилась по спине.
— Сейчас буду! — я сбросил вызов и прислонился к стене коридора, пытаясь собраться с мыслями.
Кто мог напасть? Буревестов? Но мы вроде бы разрешили конфликт. Череп и его банда? Возможно.
Дверь аудитории открылась, и в коридор вышла Виктория. Ее лицо выражало искреннее беспокойство:
— Кирилл? Что-то случилось?
Я встретился с ней взглядом. Сейчас она казалась совсем другой — не соблазнительницей, а просто обеспокоенной женщиной.
— Прошу прощения, Виктория Сергеевна, — произнес я. — У меня дома… неприятности. Вынужден покинуть занятие.
Конрад Бергсон ночь на пятницу
Разговор с Великим магистром отзывался неприятным послевкусием всю неделю. Ощущая свою бесполезность, Конрад вспоминал сарказм повелителя и присматривался к Орлову.
Орлов ничего не делал и не выказывал беспокойства.
«Что он мог у нас украсть? — думал Конрад Бергсон. — Если это он заходил с ноутбука, то, что ему нужно?».
Ответов Конрад не находил. Наблюдение за Антоном Соколовым, сотрудником офиса ЦПУ тоже не давало результатов.
Парень, как ни в чём, ни бывало, каждый день ходил на работу и безукоризненно выполнял свои обязанности. Дальнее сканирование артефактами показало, что никакого магического вмешательства не было. Скрытая камера же убедила, что не было и пыток. Вот, медовая ловушка была.
В девушке Соколова Конрад опознал сотрудницу скандинавов — конкурентов ЦПУ с севера. Она усиленно втиралась в доверие к Антону, но пока ещё не достигла успеха. Конрад отчётливо видел это по переплетением тел в постели. Агент, выполнивший задание, не отдается работе с головой. Он почивает на лаврах, желательно, подальше от бывшего рабочего объекта.