Медицина катастроф в ином мире
Шрифт:
Ничего! Не сложнее, чем эвакуация пострадавшего с горнолыжного склона. Сейчас, зацеплю сумки, сброшу страховочный канат и неспеша, придерживая поклажу, спущусь вниз. Шестнадцать этажей, всего то! Лишь бы троса хватило и лебедку не заклинило! Как два пальца об асфальт.
Сармат прав, сегодня уж как-то совсем тихо. Оттащив плотные армейские сумки к дальнему парапету, я пристегнул трос к поясу и стал ждать, когда тень от насосной станции, возвышавшейся по центру крыши, наконец упадет в нужном направлении и скроет отход. Переваливаться
– Павлик, осмотрись там, пока время есть. Через эту камеру с флангов ни черта не видать. Только очень, очень осторожно! – приказал командир.
– Принял. Выполняю…
Смахнув пот с бровей, я поправил шлем и подполз к краю крыши, где парапет раздробило взрывом. Маленький цифровой бинокль не давал бликов, так что, можно было относительно безопасно полюбоваться видами столицы.
– Что видно? – Сармат снова вышел на связь.
– Вижу Рейхстаг, Бранденбургские ворота…
– Бундестаг, Павлик, - поправил он.
– Ай, какая к черту разница!? Все равно от него только руины. Даже надпись оставить негде. Разве что помочиться на память…
– Сегодня ведь пятое число? – уточнил снайпер.
– Вроде как, - пожал я плечами.
– А что?
– Эх, закончить бы все до девятого… - посетовал Сокол.
– Было бы символично. Да, командир?
– Так точно!
– Сармат, докладываю: ни одной живой души не вижу, даже остаточного теплового следа. Вообще никого. Нулевая активность.
– Правый фланг?
Я переполз на другой край крыши и замер.
– Нет, здесь тоже все вымерли.
– Хреново. Но, может оно и к лучшему для тебя. Ладно, давай сворачивайся по-быстрому. Ждем внизу!
Я хотел было ответить. Но странное ощущение неотвратимой беды заставило поднят глаза к небу. С той стороны линии фронта, лазурную синеву прорезали столбы густого дыма. Десятки ракет неминуемо приближались к городу.
– Сармат?
– На связи.
– Знаешь, похоже переговоров не будет. Переключись на мою камеру.
Командир переключился на камеру встроенную в шлем. Я повертел головой, чтобы он все увидел.Пару секунд в эфире царила тишина. Сработало наше ПВО и несколько противоракет взвились в воздух. Где-то на дальней окраине города полыхнуло и в небо поднялся гигантский гриб из пламени и дыма. Я такое только в кино видел.
– Мать твою! – выругался Сармат хрипло. – Они все же решились…
– Тактические, судя по зоне поражения… килотонн по двадцать, – припомнил я значения из таблицы. – Их много, летят на разной высоте. Все не собьют.
– Штаб не отвечает…
– Возможно бункер выдержит, если прям сюда не жахнет. Но от радиации не спасет, командир.
На окраине города полыхнуло еще дважды. Здание содрогнулось. Если бы я стоял, то уже сдуло бы взрывной волной ко всем чертям. А так только парапеты поотрывало, да оцинковку.
– Все в бункер, живо! Павлик, бросай все
– А смысл? – я посмотрел в небо. – Командир, счет на секунды. Прости, я попросту не успею.
– Принял, - рация ненадолго замолкла. – Твое право боец, твое право.
Я представил, как Сармат стиснул зубы в бессильной злобе.
– Павлик, как слышишь? – на связь вышел Сокол, тяжело дыша от быстрого бега.
– Метадон не дам!
– Дался тебе этот метадон! Ты вроде как жизни спасаешь? Вроде как свой на небе должен быть. А я не крещеный, как на зло. Замолвишь за меня словечко, если первым туда попадешь?
Треск эфира заполнил дружный хохот. Я улыбнулся.
– Ох и ушлый ты тип, Сокол. Ладно, как только, так сразу.
Жадно втянув дым войны в легкие, я встал во весь рост, поправил амуницию и шлем. Вытер лицо перчаткой. Страха не было. Наверное, даже не успею почувствовать боли. Учитывая положение вещей, я просто испарюсь в мгновение ока. Если не думать о смерти, то во всем этом есть какая-то честь, что ли? Достижение, конечно, сомнительное, но созерцать гибель мира собственными глазами, не каждому доведется.
– Сокол, ты меня видишь? – я встал на самый край уцелевшего парапета.
– Хорошо смотришься!
– всхлипнул боец. – Черт… я даже завидую.
Глянув в низ, я с облегчением посчитал бойцов, успевших добежать до бункера и поднял над головой руку.
– Все будет хорошо, дружище. Может быть не с нами, может быть не в этой жизни, но обязательно будет! Думай о хорошем…
Резкая вспышка метрах в двухстах от земли оборвала фразу на полуслове. Я только и успел, что повернуть голову. Время замерло. Яркий, ослепительный свет медленно поглотил все мое естество, обдав нестерпимым жаром. Я оскалился, сам не знаю почему, и прикрыл глаза. Стало тихо и хорошо.
Странно. А где длинный коридор? Где свет в конце тоннеля? Почему жизнь не пронеслась перед глазами? Я ведь точно умер. После такого не выживают. Или нет?
– Командир? Сокол, Грешник, на связь! – я не услышал своего голоса.
А кто я? Говорят, после смерти все забываешь в преддверии новой жизни. Ну, если она действительно есть. Чтобы проверить, я снова произнес вслух:
– Павел Холодов, 23 года, ВС РФ, сержант, санинструктор. Сегодня 5 мая 2035 года. Участвую в операции по взятию Берлина. Да нет, все помню…
Слов не было слышно и на этот раз. Но что-то переменилось! Зеленоватые всполохи, похожие на разряды статического электричества внезапно заполнили окружающее пространство, образовав сферу. Что-то мелькнуло. Я почувствовал слабость и отключился.
Не знаю, сколько прошло времени, но меня разбудил шум. До боли знакомый. Что это? Листва? Не припомню, чтобы в Берлине остались деревья. Порыв теплого ветра коснулся лица, в нос ударил отчетливый запах сырой земли, опавшей листвы и хвои.
– Твою мать!