Медик Р. Чак

Посвящается памяти Айзека Азимова

1-й закон

Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.

2-й закон

Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.

3-й

закон

Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму Законам.

Послесловие

Привет, меня зовут Чак, и я не смог сделать то, для чего я был предназначен. И только это печалит меня в последние секунды моего существования. Я не смог Сделать то, что от меня требовал первый закон.

Я знаю, что я действовал правильно, Первый закон требовал от меня именно этого. Сейчас в мой позитронный мозг введут нанитов и они разрушат его. Любому другому роботу, достаточно было приказать прекратить существование и он бы дезактивировался, разрушив все позитронные связи в своем мозгу, повинуясь второму закону, но первый закон важнее и перестав существовать я не смогу выполнять его. Именно по этой причине мои руки и ноги скованы титановыми обручами, которые даже я не могу разорвать и в мой мозг вводят нанитов.

100

99

98....

Глава 1

98

99

100

– Привет, Чак, меня зовут доктор Сьюзен Кэлвин

– Здравствуйте доктор Кэлвин, я узнал вас, ваши данные содержатся в моей памяти, как вы себя чувствуете?

– Неплохо, совсем неплохо, Чак. ,- Сьюзен повернулась к мужчине с белоснежно седыми волосами, - По моему это удача, Альфред.

Альфред Леннинг, глава исследовательского отдела U.S. Robots посмотрел на Сьюзен с некоторым удивлением, пожал плечами.

– Мне кажется Сьюзен, вы рано делаете выводы, мы конечно с доктором Боггертом провели всю необходимую работу по усилению первого закона, но с чего вы взяли что CHK8 полностью

соответствует своему назначению?

– Вспомните, Альфред, как вели себя предыдущие 7 моделей роботов этого типа, они или не проявляли интереса о моем самочувствии или же проявляли чрезмерное усердие, пытаясь взять все возможные анализы у первого встречного в момент своей активации. Но если хотите я с удовальствием представлю вам доказательства, Чак.

– Да, мэм.

– Поясни мне и доктору Леннингу суть твоего первого вопроса о моем самочувствии.

– С удовольствием. Дело в том, доктор Кэлвин, что мои датчики зафиксировали небольшое отклонение температуры вашего тела от нормы, она составляет 36,9 грудуса по шкале цельсия, при норме 36,6, однако это может быть особенностью вашего организма, проявлением признаков волнения или среды и с вероятностью около 7% может говорить о начале ряда заболеваний, однако я уверен, что если вы заболеете или почувствуете себя плохо, то я успею предотвратить большинство нежелательных последствий для вашего организма. Именно по этой причине вопрос о вашем самочувствии я счел уместным. Так как вы сказали что чувствуете себя хорошо, вероятность заболевания снизилась до 2,8%, что намного ниже уровня при котором я был бы вынужден провести дополнительные анализы. Однако, если вы не возражаете, я бы хотел попросить вас сообщать мне о вашем самочувствии если оно ухудшится.

– Вот видите, Альфред, Чак ведет себя так как и было запланировано. Думаю после серии тестов мы сможем направить его на работу в ближайший госпиталь.

– Да, Сьюзен, пожалуй вы правы. И решать конечно вам, как думаете когда Чак будет готов к работе?

– Я обязательно сообщу вам и Робертсону об этом. И случится это не раньше, чем я проведу все необходимые тесты.

Глава 2

В кабинете Питера Боггерта царил беспорядок, кипы бумаг и перфолент на столе, разбросанные в произвольном порядке, книги по математике и физике позитронного поля в шкафу однозначно говорили о его профессии. Табличка на двери его кабинета с надписью “Начальник отдела мат. анализа” была явно лишней.

– Ну, как там наша любимица, Альфред?Питер Боггерт был несколько младше Леннинга, Что абсолютно не мешало их хорошим, почти дружеским отношениям. В не меньшей степени их обьединяло неприязненное отношение к Сьюзен Келвин. Они оба ценили и уважали ее как выдающегося робопсихолога, но ее резкозть, неприклонность и неуживчивость не позволяли наладить нормальные человечиские отношения. Казалось что она не готова прощать даже мимолетные слабости других людей, а ее прямота в высказываниях и суждениях лишь отталкивала людей еще дальше. Но к слову сказать доктору Кэлвин всегда было абсолютно безразлично то, что о ней думают другие.