Медики шутят, пока молчит сирена
Шрифт:
Министр рассказал, что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. <…> Консилиум был прерван появлением Берии и Маленкова. <…> Берия обратился к нам со словами о постигшем партию и народ несчастье и выразил уверенность, что мы сделаем все, что в силах медицины. «Имейте в виду, — сказал он, — что партия и правительство вам абсолютно доверяют». <…> Эти слова были сказаны, вероятно, в связи с тем, что в это время «врачи-убийцы» сидели в тюрьме и ждали смертной казни.
Далее А. Л. Мясников приводит медицинские показатели больного (дыхание Чэйн — Стокса, давление 220/110, температуру 38°). Пишет, что
«Мы ночевали в соседнем доме. Каждый из нас нес свои часы дежурства у постели больного. Постоянно находился при больном и кто-нибудь из Политбюро ЦК, чаще всего Ворошилов, Каганович, Булганин, Микоян. 3-го утром консилиум должен был дать ответ на вопрос Маленкова о прогнозе. Ответ наш мог быть только отрицательным: смерть неизбежна».
Далее А. Л. Мясников приближается к описанию финала.
«Весь день 5-го мы что-то впрыскивали, писали дневник, составляли бюллетени. Члены Политбюро подходили к умирающему, люди рангом пониже смотрели через дверь. Помню, Н. С. Хрущев, коротенький и пузатый человечек, также держался дверей, во всяком случае и в это время иерархия соблюдалась: впереди — Маленков и Берия, далее — Ворошилов, потом — Каганович, затем — Булганин, Микоян. Молотов был нездоров, но он два-три раза приезжал на короткий срок».
«Наконец, она наступила — в 9 часов 50 минут вечером 5 марта. <…> 6 марта в 11–12 часов дня <…> состоялось вскрытие тела Сталина. Из состава консилиума присутствовали только я и Лукомский. Вскрывал А. И. Струков, профессор 1-го МОЛМИ, присутствовали: Н. Н. Аничков, биохимик профессор С. Р. Мордашев, который должен был бальзамировать труп, патологоанатомы профессора Скворцов, Мигунов, Русаков. <…> Все подтвердилось. Очаг кровоизлияния в области подкорковых узлов левого полушария был величиной со сливу. <…> Немножко жутко и забавно было видеть, как плавали в тазах с водой вынутые из Сталина внутренности — его кишки с содержимым, его печень…»
«Кремлевка» при Брежневе во главе с Е. И. Чазовым
Л. И. Брежнев:. Ну что за человек Евгений!
Столько он сделал для меня, один из самых
близких, а ни разу ничего для себя не попросил.
Со слов Ю. В. Андропова (цит. по кн.: [Чазов, Здоровье и власть… С. 165])
В траурной процессии на похоронах К. У. Черненко
рядом со мной шел генерал-полковник, которого
я плохо знал. Обращаясь ко мне, он сказал то
ли с удивлением, то ли с сожалением: «А знаете,
Евгений Иванович, везучий вы человек — четырех
генеральных секретарей похоронили и еще живы».
Но у меня за двадцать лет работы в 4-м управлении
настолько притупились нервы, что я даже не
вздрогнул от такой «шуточки».
В начале 1967 г. главным врачом «Кремлевки» (4-го главного управления Минздрава СССР) стал молодой
Е. И. рассказывает, что его жена, совсем молодой девушкой, работала в медицинском управлении Кремля. «Однажды ее попросили проводить И. В. Сталина к руководителю одной из зарубежных коммунистических партий, находившемуся на обследовании в больнице. Поднимаясь в лифте, она увидела, что рукав шинели, в которой был Сталин, заштопан. Надо было знать, что тогда Сталин значил для любого советского человека <…>. „Значит, Сталин не думает о себе, он думает о нас, о народе“, — решила тогда молодая наивная девушка».
Чазов, Здоровье и власть… С. 6
Старые врачи «Кремлевки» рассказывали такую легенду (или не легенду). Когда НКВД арестовывало жен некоторых высших руководителей партии и государства и когда Молотов и Калинин безропотно отдали своих жен, Ворошилов с пистолетом в руках встал на пути энкавэдэшников и не позволил забрать на Лубянку свою жену. «Даже если это только легенда, но все равно Ворошилов вырастал в наших глазах».
53
Ворошилов Климент Ефремович — маршал, Председатель Президиума Верховного Совета СССР (1953–1967).
Он умер от сердечной недостаточности после очередного воспаления легких. Когда его в последний раз увозили в тяжелом состоянии с дачи в ЦКБ, в Кунцево, Е. И. предложил транспортировать больного на машине «скорой помощи», на носилках. Ворошилов категорически отказался, заявив, что маршалов на «дурацких» носилках еще не таскали. Вызвал из Верховного Совета «Чайку», сел на откидное кресло, на котором обычно ездил «для сохранения осанки», и только так поехал в больницу.
Чазов, Здоровье и власть… С. 28
После насильственной отставки в октябре 1964 г. Хрущев не общался, не перезванивался ни с кем из своих бывших товарищей по Политбюро. Он в основном игнорировал ведущих врачей 4-го Управления. Как пишет Е. И. Чазов, из них он имел дело только с профессором П. Лукомским, которого давно знал, «еще он признавал только лечащего врача В. Г. Беззубика и лишь ему доверял. Это был опытный, знающий, честный врач, и я был совершенно спокоен и уверен в правильности тактики лечения Н. С. Хрущева». Хрущев категорически возражал против участия Чазова в его лечении, заявляя, что не хочет, чтобы «вся эта свора (Политбюро) знала о его состоянии и обсуждала, долго он еще протянет или нет <…>.
54
Хрущев Никита Сергеевич — Первый Секретарь ЦК КПСС (1953–1964), Председатель Совета Министров СССР (1958–1964).