Медиум
Шрифт:
В здании мы почувствовали бы себя увереннее. А ещё лучше – в бомбоубежище. Сейчас летуны доставили нам жуткие послания от хозяев, а что скинут в следующий раз? От увесистого булыжника, сброшенного с трёхсотметровой высоты, крыши здешних домов не уберегут.
Мы поднялись по наружным ступеням из каменных блоков на крепостную стену, где вовсю готовились к отражению штурма. Устанавливали жаровни для стрельбы горящими стрелами, складывали горками булыжники с острыми краями, ставили на специальные полозья котлы с чернильной, маслянистой жидкостью. Посреди суеты рабов и рядовых бойцов возвышались часовые – лучники, обращённые к
Лейтенант, ответственный за участок стены, контролировал работы по укреплению обороноспособности с крыши угловой башни. Молодой мужик с тремя шрамами от рваных ран, пересекавших лицо, и перебитым носом. Короткий ёжик волос делал его похожим на большинство клановцев. В рифлёной кирасе поверх кольчуги, тяжёлых наплечниках и поножах, с мечом-бастардом и шлемом «сахарной головой», прицепленной к поясу, выглядел он солидно по сравнению с окольчуженными рядовыми бойцами.
– Кирилл Стерхов, командующий отрядом Висельника, по приказу капитана Молота прибыл, – доложился я.
– Оружие оставляйте в башне и беритесь таскать камни, – безо всякого приветствия приказал лейтенант, окинув нас брезгливым взглядом.
Раф чуть не высказал командиру всё, что о нём успел подумать за секунды знакомства. Я жестом остановил открывшего искривлённый в гневной гримасе рот парня. Неприятностей нам не хватало. Наш отряд в глазах ветеранов-клановцев действительно выглядел не солидно. Новички, только-только научившиеся держать оружие, казались бывалым воякам балластом. Мы пока никто, и звать нас никак. К Висельнику, будь он тут, относились бы иначе. У него авторитет, основанный на десятках, а то и сотнях битв.
Остаток дня мы трудились. Таскали камни, подвозимые на телегах, на стены и складывали в непрочные конструкции, предназначавшиеся для скидывания на штурмующих. На верёвках поднимали и ставили на полозья котлы с зажигательной смесью – «подарки» мертвякам. Катапульт и баллист у защитников не имелось, поэтому готовились применять подручные средства. Камни побочный продукт добычи металлов под Зиккуратом, а земляное масло находили в оврагах на севере от города-крепости и везли для нужд ремесленников.
На улицах росли баррикады. На их сооружение шло всё, попадавшее под руку, включая мусор. В спешном порядке разбирались хозяйственные постройки обычных жителей, телегами со снятыми колёсами перекрывались дороги. Оставались проходы для людей и животных, и те могли быть перекрыты повозками за минуту.
Клановцы бросили к внешней стене отряды тяжеловооружённых бойцов в отличной броне – танков, чья задача заключалась в перемалывании пробившихся наверх мертвяков и некромантских созданий. Формируя войско, Тёмные Пастыри не ограничивались ходячими мертвецами. Чем ближе подходила нежить, тем больше чудовищ мы различали в её рядах. Над морем неживых плыли синюшными айсбергами распухшие полуголые здоровяки в обрывках одежды. За ними химеры тащили огромные повозки степняков и платформы из гигантских костей. Издали загадочный груз походил на холмы, укрытые шкурами. В центре войска везли колоссальных размеров разноцветный шатёр, сшитый из шкур, кожи и ткани. Перевозили его на нескольких платформах. Скорее всего, в нём полагалось отдыхать колдунам.
Тёмные Пастыри ехали на зверюгах, представлявших собой адских гибридов медведей и быков. Некроманты отличались друг от друга доспехами, оружием. Все они были
Клановцы, равно и рыскари, лишь гадали об участи разведчиков. В мешках чудовища несли только конечности, никто из бойцов не переродился. Значит, живы. Я невольно вспомнил порабощённого чарами некроманта Стиви, и меня передёрнуло. С парнями из разведки могли сотворить нечто значительно более страшное.
– Давно ты здесь? – тронул я, пронося камни в кожаной сумке, лучника-часового. Тот недовольно обернулся.
– Чего тебе?
– Давно служишь, спрашиваю?
– Тебе какое дело?
– С теми «птичками» сталкивался? – Я подразумевал тварей, круживших над нами уже несколько часов.
– За два года ни разу, – отвернулся часовой.
К вечеру нежить остановилась на расстоянии полёта стрелы от крепостных стен. Прах, занявший позицию вместе с Алмазом на надвратной башне, не атаковал. Видимо, для заклятий чересчур далеко. За воротами расположилась рота клановцев с люцернхаммерами, немного дальше на центральной дороге в домах засели стрелки. У площади выстроилась конница или химерница, не знаю, как правильно назвать. В общем, латники с пиками и полуторными мечами верхом на боевых вепрях. Слева от ворот, в конце улицы, разместили отряд всадников для удара во фланг прорвавшимся в город. На площадь у здания Зиккурата свезли телеги, обитые по бортам прямоугольными пехотными щитами, и перекрыли ими центральную улицу. Возле них выставили сотню копейщиков в кольчугах.
На нашем участке стены прибавилось лучников. Стрелков расставили по одному между зубцами-мерлонами, возле каждого дымилась жаровня с углями.
Солнце закатывалось за горизонт, окрашивая пурпуром низко висевшие облака и заливая медью осколки чистого неба. Степь за считанные минуты изменилась до неузнаваемости. Серая поросль трав приняла вид красноватых игл, торчащих из алой земли. Лучи уходящего светила горели пожаром на доспехах клановцев и отражались сгустками яркого огня на кольчужных вставках и металлических пластинах курток рыскарей. Мир замер в ожидании. Застыли на своих местах защитники Зиккурата, в уродливые статуи обратилась нежить. Крылатые посланники колдунов улетели за наползавшие с востока тучи.
Мы неподвижно стояли на крыше угловой башни. Под нами, за стенами трёхметровой толщины, лейтенант нервно сжимал рукоять меча. Клановец виднелся в отверстии открытого люка у нас под ногами.
Небесный свет угасал. Цвета меркли, огонь на доспехах тускнел. На степь с неспешностью и величавостью короля опускался вечерний сумрак, распахивая двери в мир живых призракам. Земля покрылась, будто гнойниками, пятнами пробуждающейся Мглы.
Фигуры в степи ожили. К краю войска нежити выехал Тёмный Пастырь в латах под обтрёпанным плащом, воздел посох, похожий на искривлённую, изломанную алебарду, и резко опустил.