Медиум
Шрифт:
Если смотреть беспристрастным взором, то в ночном кладбище нет ничего романтичного, как, впрочем, и пугающего. Интересного тоже ничего нет. Те же, что и днём, дорожки, оградки, склепы, надгробия, эпитафии. Люди, приходящие сюда после заката за чем-нибудь эдаким, чаще всего сами настраивают себя на тревожный лад, могилы тут ни при чём.
Сегодня утром, и такое бывает, покой мёртвых почти не тревожили скорбящие посетители. Зато по центральной аллее степенно прохаживались два призрака. Новичка, Вилли Брасса, наставлял
– Вы, батенька, ещё совсем неопытны, а потому ещё толком не осознали главного: жить – это хорошо!
– Так мы же умерли!
– Да! Умерли. Но! Пока не ушли ТУДА, имеется шанс вернуться к жизни. Мне это удавалось дважды.
– Но как?!
– Признаюсь, первый раз я был несколько тороплив. Смог влезть в тело пьянчуги, заснувшего на могиле умершей жены. О! Это было восхитительно! Конечно, при жизни мне не нравились грязь, вонь, боль, но после стольких лет пребывания в посмертии они показались мне прекрасными! Но я, так сказать, не справился с управлением, упал и свернул себе шею. Это получилось так изысканно!
– Ну… Не знаю…
– Откуда вам это знать? Проведите здесь хоть пару десятков лет! А вот второй раз я не допустил оплошности – просто лежал в луже и наслаждался жизнью.
– Тоже пьяный?
– Нет. Наркоман. Их победить сложнее, зато и острее чувствуешь мир.
– Что произошло потом?
– Долежал до утра, тогда меня нашёл сторож и вызвал скорую. К сожалению, тело было слабое, лужа холодная, и к вечеру тело умерло.
– Короткая получилась жизнь!
– Да, согласен, совсем недолгая. Но каждая секунда стоила года призрачного существования. Я заметил, вы общаетесь с медиумом? Сразу вас хочу предупредить: будьте крайне осторожны. Ваше имя ему известно?
– Да.
– Это плохо. Очень плохо. Зная истинное имя, он может заставить вас сделать всё, что ему будет угодно.
– Истинное имя? Прозвище?
– Кого интересуют наклеенные ярлыки? Истинное имя – это имя, данное вам обрядом. Родовым, семейным или, на худой конец, названное при крещении.
– А! Вот вы про что! Признаться, я многие годы жил по чужим документам. Так получилось.
– Это очень, очень предусмотрительно! Имя на бумажке – пустышка. А вот истинное имя никому не называйте. Даже мне! Любой призрак за пару мгновений жизни продаст ваш секрет.
– Джек выглядит приличным человеком. Не верю, что он может желать мне плохого.
– Это медиума зовут Джек? Какой он человек?! Про приличного просто промолчу! Он монстр! Страшный монстр в людском теле! Поверьте мне, видавшему виды! Я видел, как он знакомится с умершими! Подходит, выражает сочувствие. Его сразу засыпают просьбами о помощи, но чудовище безжалостно! Отказывает всем, кто не пообещает ему чего-нибудь существенного в уплату.
– Но Джек исполняет свои обещания?
– Признаться, заключённые договоры он выполнял без нареканий.
– Так мне большего и не надо. Я за отправку весточки жене сдал ему тайник с деньгами. Теперь нанял его для кое-какого
– Вы, батенька, счастливчик. Можете заплатить. Со мной он даже разговаривать не стал, хотя я в уплату обещал сказать своё имя.
– Зачем ему оно?
– Ну… Ничего другого у меня не осталось. Словом, я вас предупредил. И рассказал, что жить – это хорошо!
Нахальный лучик летнего солнышка скользнул сквозь щель в плотных шторах и лёг на закрытые глаза спящего мужчины. Тот недовольно что-то промычал и попытался закрыться подушкой. Однако сон уже сбежал вслед за закончившейся ночью. Утро вступило в свои права, пора было вставать, готовиться к дневным делам.
Джек сел на постели, потёр виски ладонями, машинально поправил висящий на массивной серебряной цепочке медальон со стилизованной руной, означающей цифру семь, и решительно встал на ноги. Ритуал побудки закончился, начался ритуал, предшествующий завтраку.
Вообще, невзирая на достаток, Джек Нельсон предпочитал обходиться почти без домашней прислуги. Лишь три раза в неделю приходила уборщица и мыла всё, включая грязную посуду, оставшуюся после завтраков и редких ночных перекусов. Она же относила бельё в прачечную и заботилась о наполненности холодильника. Остальные дела её не касались.
Умывание предшествовало большой чашке сладкого чая с парой огромных бутербродов, а чай предварял одевание во всё чёрное. Всё! От носков и трусов до шляпы и галстука, исключая лишь майку и сорочку.
Далее следовал выход в собственную контору. Недолгий, лишь один лестничный пролёт. На втором этаже Нельсон жил, а на первом принимал посетителей.
На первом же этаже, но в другой части дома расположился гараж, а над ним – квартира Лулли Хенди, шофёра и иногда телохранителя мистера Нельсона. Секретарша Шона Гест жила в собственной квартирке на соседней улице. Собственно, это весь штат медиума.
Хенди, крупный, сильный здоровяк с очень короткой стрижкой, демобилизовался из армии по ранению. Затем долго не мог найти себе подходящую работу. Подходящую – это такую, чтобы не лезли ему в душу и не отдавали идиотских распоряжений.
Через пару лет, сменив с десяток работодателей, Лулли по объявлению пришёл к мистеру Нельсону.
Прошлый водитель решил, что достоин большего, женился на дочери владельца мясной лавки и ушёл работать к тестю. А Хенди место понравилось – дел не так много, платят прилично, а что шеф разговаривает с духами… Кто из нас с ними не разговаривал… после второй бутылки?
Миссис Гест, миниатюрная вдова с железным характером, заявилась в контору, чтобы высказать покойному мужу своё негодование по поводу его смерти, когда тот по пьянке попал под машину. Высказала, поразилась бесхозяйственности мистера Нельсона и осталась работать.
Обычно посетители сюда не рвались, а шли в значительно более дешёвые и, честно говоря, сильнее разрекламированные места. Потому для борьбы со скукой в верхнем ящике рабочего стола Шона всегда держала несколько свежих кроссвордов.