Медленный танец в чистилище
Шрифт:
Мэгги танцевала около часа, не щадя себя, не позволяя сдаваться на волю усталости, и вышла из танцевального зала, лишь окончательно вымотавшись. Странно, но при этом она испытывала удовлетворение и даже явное удовольствие. Танец заполнил все болезненные пустоты в ее существе.
Войдя в женскую раздевалку, чтобы принять душ и переодеться перед началом уроков, Мэгги обнаружила там нескольких девушек из танцевальной команды. Она услышала, как Дара Мэннинг презрительно прошлась по поводу ее старых шорт и потрепанной футболки, как подружки Дары в ответ послушно заквохтали и захихикали. Мэгги привычно пропустила
– Мэгги! – окликнула ее Дара, а потом спросила притворно плачущим голосом, нет ли у нее запасного тампона.
Одна из Дариных подружек, разыгрывая свою роль как по нотам, тут же поинтересовалась у Дары, все ли с ней в порядке, и Дара ответила, по-прежнему делая вид, что плачет:
– Как это печально! Но почему же нельзя, чтобы все закончилось хорошо? Мне правда нужен тампон!
Мэгги отошла в сторону. Она узнала собственные слова, сказанные на том памятном уроке английского. Она и не думала реагировать на глупые выходки Дары Мэннинг, но все же вдруг поняла, что Джонни был прав. Она действительно привлекла внимание одноклассников и стала мишенью для их насмешек. И как она раньше этого не замечала?
Следующие два дня походили на минувший вторник как две капли воды. Джонни не появлялся. Мэгги перестала его звать: она знала, что если бы он захотел быть с ней, то пришел бы сам. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться и не потребовать, чтобы Джонни явился к ней, но все же цеплялась за свою гордость как за соломинку и убеждала себя, что она сильная и не станет этого делать.
Примерно тогда, когда все в городке уже стали забывать о скандальной прогулке матери Шада по Мэйн-стрит, ее арестовали за проституцию и хранение наркотиков. Арестовывали ее не впервые, так что на этот раз ей предстояло задержаться в тюрьме. Ее забрали во вторник вечером. К несчастью, один из игроков школьной футбольной команды услышал об этом в машине у своего отца по радио, настроенному на частоту полиции. В среду вечером об аресте знала вся школа, и с этого момента на Шада обрушился непрерывный поток шуток и жестоких, недвусмысленных намеков. Так что теперь он чувствовал себя никак не лучше, чем Мэгги.
Зато его мать больше не торчала дома, и вечером в четверг Шад с Гасом впервые за долгое время пришли к тете Айрин на ужин. Желая хоть немного подбодрить Шада, Айрин приготовила его любимые блюда. Но он едва прикасался к еде, пока Гас не напомнил ему, что если он не станет есть, то никогда не вырастет. После этого Шад набросился на ужин с такой жадностью, словно хотел наесться на годы вперед.
После ужина Мэгги спросила у него, не хочет ли он посмотреть какой-нибудь фильм или во что-то сыграть. У тети Айрин не было видеоигр, одни только старые, дурацкие настолки, но Шад с радостью согласился на предложение Мэгги, и они провели вместе весь вечер. В конце концов они выбрались на крыльцо и уселись на качели, закутавшись в теплые куртки, сунув руки в карманы и упрятав носы поглубже в воротники.
– Если бы ты могла стать супергероем, кем бы ты была? – пробормотал Шад из-под куртки.
– М-м. Сложный вопрос. Надо подумать. А ты? Кем бы ты был?
– Точно не Человеком-пауком, потому что никто не знал бы, что это я, и мне не досталось бы никаких почестей и похвал. И Бэтменом бы не был, потому что он сам ничего не умеет. У него просто куча
Мэгги рассмеялась. Они еще помолчали, обдумывая, что хорошего и что плохого в том или ином супергерое.
– Ну ладно, раз ты не знаешь, каким супергероем хотела бы стать, давай по-другому. Представь, что ты могла бы обладать любой суперсилой – ну там, читать мысли, предвидеть будущее или…
– Есть все, что захочу, и никогда не толстеть? – перебила Мэгги.
– Только девчонка могла такое сказать. НЕТ! Тебе нужно выбрать настоящую суперсилу. Я уже обладаю этой твоей суперсилой – ем сколько хочу и все никак не потолстею, – и, поверь мне, ничего особенно классного в этом нет.
– Такое мог сказать только парень.
– Ну Мэгс, ну хватит уже! Скажи, какую бы ты хотела суперсилу?
– Я бы хотела уметь летать… но с другой стороны, что в этом проку? Конечно, можно было бы экономить на бензине или слетать в Нью-Йорк… но тогда мне пришлось бы тащить на себе чемодан…
– Мэгс! Ну хватит. Я серьезно спрашиваю. – Казалось, Шад и правда не намерен больше шутить.
– Да? – Мэгги немного удивила перемена в его настроении. – Ну ладно. Я бы хотела уметь… останавливать время. – Тогда она вернулась бы в прошлое и не пустила бы Джонни в школу в тот страшный вечер, а потом осталась бы с ним в пятидесятых годах. Они с Айрин были бы ровесницами, и она ни за что не позволила бы ей выйти за Роджера.
– Это было бы круто, – с задумчивым видом кивнул Шад. – Конечно, я темнокожий, ты и сама понимаешь, так что чем дальше в прошлое, тем для меня было бы хуже. Так что я бы остался здесь.
– И что бы ты выбрал? Суперсилу? Или там… суперскорость?
Шад медленно помотал головой:
– Не-а. Мне вообще-то кажется, что я ими уже обладаю.
Мэгги толкнула его локтем в тощий бок, и Шад захихикал, заерзал на месте, как в старые времена.
– Тогда что?
– Иногда… мне хочется просто исчезнуть, – тихо ответил ей Шад. В его голосе не чувствовалось теперь ни намека на смех.
Мэгги ошеломленно молчала.
Шад продолжал с отсутствующим видом:
– Тогда я мог бы уходить и вновь появляться когда захочу. Никто не смог бы меня остановить, сказать, что мне здесь не место. Я мог бы зайти в любой ресторан, – принялся загибать пальцы Шад, – в любой ночной клуб, на съемочную площадку, на матч НФЛ или НБА, в любой самолет… Я мог бы оказаться в любой стране мира, и никто бы об этом не узнал. Полная свобода, Мэгс. Мне бы не были нужны деньги или какие-то вещи. И я бы брал только самое необходимое. Я бы не жадничал и не забирал ничего у тех, кто сам нуждается.
– Это не свобода. – Мэгги подумала о Джонни, обо всех его невероятных способностях и полном отсутствии свободы. – Если бы ты стал невидимым, то столкнулся бы с кучей трудностей и ограничений. А что, если ты влюбился бы или устал быть невидимым и захотел поболтать, с кем-то подружиться? А никто бы понятия не имел, что ты существуешь.
– Черт, Мэгги, да никто и сейчас понятия не имеет, что я существую! Меня замечают, только когда нужно над кем-то поиздеваться или кого-то подоставать.