Медленный танец
Шрифт:
Передвигая вешалки в шкафу, она неожиданно вспомнила о сочельнике, когда вот так же приводила в порядок вещи Кейси. Он набросился на нее с грубой руганью. Уже тогда следовало бы понять, что все кончено. Но она ничего не замечала. Впрочем, теперь слишком поздно упрекать себя за глупую наивность.
Не найдя ничего подходящего, Холли подошла к комоду. На самом дне бельевого ящика удалось обнаружить белую футболку и спортивные штаны. Приложив брюки к себе, Холли поняла, что утонет в них. Придется чем-нибудь подпоясаться и несколько
Поглядев в зеркало, Холли состроила гримаску. Волосы всклокочены, под глазом фонарь, штаны висят — настоящий клоун! Не хватает лишь искусственных цветов, из которых брызжут водяные струйки. Прекрасно подошли бы к ее распухшему носу и фиолетовым синякам!
Внушив себе, что киснуть не стоит, Холли принялась за другие отделения комода. Где, интересно, у Гранта толстые носки? Сойдут, пожалуй, за неуклюжие клоунские башмаки! Наконец она увидела подходящую пару и уже хотела задвинуть ящик, как в глаза бросилось что-то знакомое. Номер. Ее старый телефонный номер! Тогда они с Кейси еще снимали дом. Цифры были небрежно накарябаны на большом помятом конверте из грубой бумаги. Но зачем это понадобилось Гранту?
Из любопытства Холли приоткрыла конверт, и у нее тут же подкосились ноги. Там были фотографии. Она едва не упала и лишь каким-то чудом успела схватиться за край кровати. Кое-как усевшись, Холли начала вынимать снимки. Джезмин и Кейси! Бесстыдный, грязный разврат! И она… В панике бегущая из дома куда глаза глядят. Рождественская ночь. Та самая, которая разрушила последние иллюзии.
Холли судорожно сглотнула, но ничего не помогало. Пришлось бежать в туалет. Она грохнулась на ушибленные колени перед унитазом и едва успела нагнуться. Ее буквально вывернуло наизнанку несколько раз, словно организм сам собой очищался от смертельного яда.
Со слов Гранта она знала о существовании злополучных снимков. Он также упомянул, что Хардистера нанял Кейси. Но одно дело услышать и совершенно другое — убедиться собственными глазами. Теперь, когда она уже почти смирилась с изменой и гибелью Кейси, уродливая, гнусная истина снова встала перед ней во всей неприглядной наготе.
Вот оно — убийственное доказательство того, что Кейси не любил ее, почти презирал за наивность и доверчивость, что такие понятия, как совесть и моральные принципы отнюдь не обременяли ее мужа.
Холли не знала, сколько просидела на холодном кафельном полу, вцепившись в бортик унитаза. Наконец она с трудом поднялась, умылась холодной водой и нашла в аптечном шкафчике бутылку зубного эликсира.
Она все еще перебирала роковые фотографии, когда услыхала шаги Гранта. Но к тому времени шок и отвращение сменились неукротимой яростью.
— Холли!
Она не потрудилась ответить. До нее донесся звон ключей, шорох одежды. Во рту Холли все еще стоял прохладный мятный вкус зубного эликсира, но сама она пылала почти безумным гневом.
— Малышка! — снова позвал он, появляясь
Грант осекся. Она сидела на постели спиной к нему. Что-то неладно!
Приблизившись, он застыл как вкопанный при виде конверта, прижатого к груди Холли, и разбросанных по всей кровати фотографий.
— О Боже, — прошептал Грант. Ему бы в голову не пришло показать ей эту мерзость! Беда в том, что за последние дни у них с Сэмом минуты свободной не выдалось, иначе проклятые «картинки» давно и надежно были бы заперты в сейфе Харриса.
Холли медленно обернулась, и у Гранта защемило сердце. Как же эти негодяи ее изуродовали!
— И давно ты любуешься экспозицией? — вызывающе спросила она.
Грант потянулся к ней, пытаясь обнять, но Холли отшатнулась:
— Отвечай! — потребовала она.
— Я получил снимки два дня назад из полицейского участка Санта-Моники. Там на пляже нашли убитого Хардистера.
— Почему сразу не признался, что хранишь их у себя?
— Не хотел. Надеялся, что тебе никогда не придется увидеть эту пакость.
— И что ты собирался делать с полученной коллекцией? Сохранить на память и иногда рассматривать, чтобы еще раз позлорадствовать на предмет того, за какого подонка я умудрилась выскочить замуж?
— Это материалы дознания, Холли, и должны быть приобщены к делу, — спокойно ответил Грант, хотя душа его разрывалась от сострадания. Господи, долго еще она будет терзать себя за то, в чем совершенно не виновата? — Подумать только, все это время твой муженек был жив и скрывался!
Холли вскинула на него глаза, полные слез.
— Тебе и это было известно? — едва выговорила она, словно впервые заставила себя признать печальную правду.
— По крайней мере, мы подозревали, что погиб другой, но, пока не прослушали дом Мэтьюза, ничего толком не знали. Несколько дней назад случайно обнаружилось, что Кейси Прескотт посетил банк через двое суток после своей предполагаемой кончины. Мы отправили на экспертизу карточку с его подписью.
— Вот как! — вырвалось у Холли. — Значит, ты вытащил на свет Божий наше с Кейси грязное белье, все, какое мог отыскать. Те мерзости, о которых я не желала ни думать, ни вспоминать. Все, что так старалась скрыть от людей!
— Но поступки Кейси никак не связаны с тобой, солнышко, — попытался успокоить ее Грант и, сложив фотографии, сунул их в конверт, чтобы убрать куда-нибудь подальше. Подойдя к Холли, он взял ее за руки и притянул к себе. Хоть бы она поняла, что не имеет никакого отношения к случившемуся!
— Разве? — с горечью бросила Холли. — Как по-твоему, почему я в ту ночь появилась в клубе? Мне тогда действительно было все равно, с кем провести ночь. Я ушла бы с любым, кто согласился уложить меня в постель и заставил почувствовать себя женщиной! Хотела отомстить мертвецу! И отделаться от странного ощущения, что я тоже умерла вместе с ним!