Медленный яд
Шрифт:
Правда, не всех. Например, мою мать, вбившую себе в голову, что я виновен в смерти отца. Или Влади, которая грохнула своего мужа, как только почувствовала, что у него появился кто-то на стороне.
Я никому не говорю об этом, предпочитая не лезть не в свое дело. Но точно помню тот вечер, когда умер Кирилл: я ехал от него, а навстречу мне — Влади. Ее машину я заметил сразу, а вот она меня — нет. Это было где-то за час до того, как она позвонила в «Скорую помощь», изображая, что спасает Самойлову жизнь.
Час, в течение которого
А я сделаю. Сделаю все, чтобы выжить эту суку из моей фирмы и оставить ее у разбитого корыта. Пусть не думает, что такие преступления остаются безнаказанными. Это не так.
Подъезжаю к кафе, возле которого уже стоит Алина, прощаясь с подругой. Выхожу на встречу, выкидывая из башки мысли о своей мамаше и Влади. Обе идите нахер.
— Привет, красотка.
— Привет, мачо, — улыбается она и шагает ко мне навстречу.
Глава 9. Александра
Вторая ночь без сна сказывается на моем состоянии, и следующий день я малодушно решаю провести дома.
Сделав грустным голос, звоню Федорову, который настолько занят своими делами, что вряд ли понимает, о чем я торопливо говорю ему в трубку.
— Да, да, я понял, — отвечает спешно, и я слышу на заднем фоне еще несколько голосов. Рабочий день в разгаре, но сегодня мне нужна тишина. Зашториваю окна, включаю кондиционер и сворачиваюсь в кровати.
Всю ночь до утра я пыталась вычислить, кто мог отправить мне смс, но не вижу ни одной подходящей кандидатуры. Многим наш брак пришелся не по душе, но обвинять меня в убийстве? Мог ли это оказаться кто-то из своих?
Очерчиваю первый круг: наша родня.
Мама, папа, Лиза, Митя, Ульяна. Пожалуй все, кроме Мити, были против свадьбы — сын Кирилла принял нейтральную сторону, может потому, что родители уже давно жили не вместе.
Мои родители, узнав, что я встречаюсь с Кириллом, разругались с ним не на шутку: отец объявил бойкот, мать напротив, названивала ему, то взывая к совести, то грозя оторвать голову.
Несколько лет им понадобилось, чтобы принять мой выбор, — несколько лет молчания и немого укора.
С Ульяной вышло проще — отступные продолжали поступать ежемесячно, поэтому она и не злила Кирилла. Могла ли женщина, оставшись без денег, так поступить? И чтобы это изменило? От бывшего мужа ей досталось немалое наследство, если распорядиться им с умом, то хватит на безбедную старость.
Остается еще сестра, много лет назад сделавшая аборт. Мама наверняка должна знать, — если не от кого она забеременела, то хотя бы с кем дружила в то время. Я что, всерьез верю, будто это Кирилл?..
С нашего разговора эта мысль сидит в голове, где-то на закорках. Только расслабишься, и сразу всплывает тревожным сигналом, заставляя сомневаться: а так ли я хорошо знала своего мужа?
За все время, что мы жили вместе, у меня ни разу не
Единственным пятном в его автобиографии стал роман со мной — когда я соблазнила его, мне еще не успело стукнуть восемнадцать.
Для этого мне понадобилось четыре месяца работы в фирме Кирилла — людей тогда там было гораздо меньше, и занимались они строительством коттеджей, а не многоэтажек. Мы снимали несколько кабинетов в дальнем крыле бизнес-центра, и я до сих пор с удовольствием вспоминала переплетение коридоров, в которых неизменно терялись посетители.
Когда появлялась возможность, Самойлов подвозил меня до подъезда — опять-таки, об этом просила мама, боясь, что мне придется добирается домой поздно и в одиночестве. Из всех сотрудников только мы задерживались допоздна — остальных Кирилл отпускал в шесть, заканчивая дела самостоятельно. А я торчала там ради него, придумывая себе работу и с его молчаливого согласия превращаясь в личного секретаря. Принести чай, помочь с документами, ответить на звонок — я бралась за все.
На работе Самойлова я называла по имени-отчеству, — единственная из всех..
— Ты бы еще «дядя» говорила, — усмехался он, — просто Кирилл.
— Хорошо, просто Кирилл, — улыбалась ему в ответ, — совершенно по-женски, вкладывая в каждую фразу все обаяние.
Я не знаю, в какой момент он вдруг понял, что я к нему испытываю. Как-то мы сидели в офисе до восьми, разгребая перед налоговой проверкой счет-фактуры и накладные. Это был декабрь, за окном бушевала метель, заметая снегом по самые окна.
— Ноябрь закончен, — протягивая увесистую пачку, я нечаянно коснулась его вытянутой руки. Этого хватило, чтобы с ног до головы покрыться мурашками. Во взгляде Кирилла, заметившего мою реакцию, сначало мелькнуло удивление, но потом он сообразил, что происходит. Вряд ли это было сложно сделать: щеки мои полыхали огнем, я нервно облизывала губы, пряча взгляд.
Мне кажется, тогда он впервые увидел, что я уже далеко не ребенок. Что в вырезе белой блузки отчетлива видна грудь третьего размера, что под юбкой скрываются стройные ноги, а самое главное, что я воспринимаю его как мужчину, как равного.
— Давай я вызову тебе такси, — Самойлов все еще пытался сопротивляться зарождающемуся влечению, еще не догадываясь, что уже заранее проиграл борьбу, — уже поздно, завтра на учебу.
— Суббота, — напомнила я, — выходной. Я еще не устала. Продолжим?
Казалось, даже воздух стал пахнуть иначе — терпким запахом возбуждения и обещанием чего-то нереального. Еще минут сорок мы перекидывались ничего незначащими фразами и оценивающими взглядами исподтишка, когда казалось, что человек напротив не замечает их.