Медленный яд
Шрифт:
Пора.
Поддубный к моему приходу опустошает тарелки со своим обедом. Откуда только у него аппетит? Впрочем, это остатки не его семьи в который раз разваливаются до самого конца.
— Едем?
Не сажусь, стою у него над душой. Он кивает, поднимаясь, бросает на стол крупную купюру — сдачи не надо.
— Скажи, кто это, — прошу его, как только мы оказываемся в автомобиле. Не могу больше терпеть, почему Поддубный так издевается?
— Здесь недалеко, отвечает так, что не остается сомнений:
Прижимаю к вискам пальцы, растирая. Под ними пульсирует, и кажется, что вот-вот и голова взорвется.
У нее — симка, оформленная на мужа.
У того, кто отправляет мне сообщения, тоже.
Сколько людей ходят по планете, используя купленные им сим-карты?
Сколько женщин?..
Кем я была для Кирилла? Мне бы хоть одну зацепку, которая даст поверит, что все эти годы я жила не в выдуманном мире, что он любил меня, хотя бы часть проведенного вместе времени.
А так выходит, что чем больше дней с его смерти, тем больше выясняется — мой муж совершенно другой человек. Чужой, незнакомый, лжец.
Мы останавливаемся внезапно, когда я все еще в своих мыслях. Впереди — офис продаж «Палладиума», рядом — знакомая высотка, которую мы возводим. Решил заехать на стройку, чтобы посмотреть, как идут дела?
Непонимающе оборачиваюсь на Илью.
Он смотрит словно с жалостью, и потихоньку я начинаю догадываться, что мы здесь вовсе не для того, чтобы стройкой любоваться.
— Она… тут работает?
Кивает и выбивает воздух из моих легких.
Набирает номер, смотря на меня, и говорит кому-то:
— Это Илья, я документы подвез. До машины добежишь?
Слышу женский голос и узнаю его. «Алло-Здравствуйте-Я-по-объявлению-Вы-ошиблись».
Когда она выходит из отдела продаж, я замираю. Руки нервно натягивают подол платья на колени, точно я ребенок, который защищается от внешнего мира. Закрой глаза — и ничего не будет, никто не увидит меня, и я не увижу никого.
Девушка идет к нам, улыбаясь, вполне искренне. Волосы собраны в конский хвост, минимум макияжа на лице. Белая рубашка, красная жилетка, платок — униформа «Палладиума».
Меня она еще не замечает, но когда видит, что я сижу с Ильей, чуть останавливается, кивая. Я смотрю на нее, не двигаясь, и Оксана все читает по моему взгляду. Теперь мы обе играем на равных.
Поддубный лениво опускает стекло со своей стороны:
— Садись назад.
Без объяснений, без всего. Дожидается, когда Оксана устроится сзади, а потом оставляет нас вдвоем. Я вижу, как он скрывается в отделе продаж, а назад повернуть голову не могу.
— Привет, Оксана.
— Здравствуйте, Александра Эдуардовна.
Ни страха, ни вызова, — так же ровно ипотечница Оксана, бывший секретарь моего мужа, разговаривает со своими клиентами.
—
Набравшись смелости, разворачиваюсь к ней, чтобы заглянуть мерзавке в глаза. Та держится гордо, голову задрала, а мне бы сейчас намотать ее конский хвост на руку, схватить за голову и бить, бить по лобовому стеклу дорого «Мерседеса» Поддубного.
— Что именно?
— Что ты спала с моим мужем, Оксана.
Поджимает губы, отводит глаза.
— Пожалуйста, не надо сейчас истерик, Кирилла этим не вернуть.
— Что? — ее спокойный тон сносит мне крышу напрочь, я наклоняюсь вперед, чтобы быть ближе к лицу девушки. Ее сладкий парфюм наполняет салон, и от него меня тошнит. От него, от всей ситуации в целом. От желания крушить, ломать все на своем пути, сделать Оксане также больно, как они мне с Кириллом.
Еще чуть-чуть и руки потянутся, чтобы сомкнуться на ее шее, и на секунду я думаю ужасные вещи: смогу удушить ее до того, как сюда прибежит Илья, или не успею и она закричит?
Нет, нет, нет, я не убийца и не истеричка. Но и жертвой быть не хочу, и обманывать себя давать — тоже.
— Я знаю, что мы с Кириллом поступили плохо…
В глазах темнеет от этого «мы». Мы — это я и мой муж,а не Самойлой и его любовница.
— Нет никаких «мы», — отрезаю я, ощущая, как колет в правом боку. Сидеть так неудобно, но я хочу видеть ее глаза, когда любовница мужа рассказывает мне правду. Ту, которую я предпочла бы не знать никогда.
— Он Вас любил. А я его. Так получилось...
— Как именно?
— Ну…
Оксана замолкает, пытаясь подобрать слова. Я вижу, как краснота спускается по ее щекам вниз по шее, как горят алым уши. Теребит нервно телефон, прокручивая его в своих руках, губы кусает. Волнуется, дрянь.
Я так остро ненавижу девушку в этот момент, что могу передать вкус этого чувства: оно ощущается на языке горькой желчью и пахнет ее духами.
— Я помогала ему с документами. Очень редко мы задерживались, и если Вы не забирали его, то Кирилл подвозил меня до дома… Я в него влюбилась почти сразу. Такой красивый… простите… Однажды, когда Вы болели, мы ездили домой вместе неделю… И тогда….
Я надавливаю на веки пальцами, чтобы не видеть ее лица. Такой знакомый сюжет, уже по накатанной. Ничего нового.
— Сколько тебе лет, Оксана?
— Двадцать пять.
— Сколько вы вместе? Когда я болела?
— Три с половиной года назад.
Эта новость оглушает: так вот сколько лет у него была любовница! Три. С половиной. Года…
— Вы все время были вместе?
— Нет… Периодически. В последнее время Кирилл охладел ко мне, и я понимала, что нужно в другой отдел. Мне очень его не хватает, я понимаю Вас…