Медные люди
Шрифт:
— Ты рада?
— Привет… — говорит Наташа. — Проходите.
И отступает в сторону.
* * *
Когда они выходят покурить в коридор, Сергей хватает незнакомца за одежду:
— Слушай, я не могу! Я сбегу! Мне стыдно!
— Я тебе сбегу! — тот отстраняет его руку.
— Да пойми ты, блин! Я ни–че–го к ней не чувствую! Ничего! Я уже все забыл! И она все забыла! Это ошибка, мать твою!
— Вы все вспомните, — он старается говорить спокойно, но
Пытается говорить проникновеннее:
— Сережа, я же читал ваши письма. Такое не проходит. Друг без друга вы умрете. Вы будете жить, ходить на работу, но вы будете мертвы. Как гробы повапленные. Ты должен знать, о чем я говорю. Тебе это близко. Почему вы боитесь жить? Почему вы боитесь быть счастливы?!
— Потому что слишком поздно… Она изменилась… Каменная какая–то… И я… я всегда хотел ее — больше, чем любил… Я, может быть, и сейчас ее хочу, но это же не все…
— На первое время хватит. И что ты теряешь?! Тебя ищет милиция, работы у тебя нет и жить, как я догадываюсь, негде. В общем, я тебя не отпущу. Сегодня переночую здесь. А завтра делайте что хотите, хоть разбегайтесь.
* * *
Сергей с Наташей курят в спальне. Они одеты. Стараются говорить шепотом.
Заслышав скрип двери, Сергей ныряет под покрывало и прижимается к Наташе. Потом, убедившись, что дверь открылась просто от сквозняка, он отстраняется от нее, она с облегчением вздыхает.
— Он какой–то ненормальный, по — моему, — говорит Сергей. — Фанатик.
— Я его боюсь, — отвечает она. — Как ты думаешь, может быть, в милицию позвонить? Как будто ты идешь за сигаретами… Он же грабитель…
— Нет, давай уж лучше перекантуемся до утра. Он уйдет, он обещал. И я тоже…
Он пытается взять ее за руку. Она отбрасывает его руку с естественным отвращением:
— Давай не будем, Сережа.
* * *
Они не заметили, как стали разговаривать громче.
Незнакомец сидит возле детской кроватки в соседней комнате. Лицо его страшно.
Маленький Сережа начинает хныкать будто про себя, затем садится в кроватке — резко, как по сигналу.
— Мама!
— Тише! — шипит незнакомец. Он подслушивает.
— Маму хочу!
— Да тише ты… — он силком укладывает мальчика на подушку. Тот хнычет все громче. Тогда он выдергивает подушку из–под его головы и кладет ее на голову ребенка. Крепко держит ее. Наступает молчание. Слышны голоса из соседней комнаты:
… — И хватит с тебя. Считай, что помирились.
— Наташенька…
— Все, все, Сережа.
— Тебе было хорошо?
— Нет, мне не было хорошо. О Господи, как вы мне все надоели! Давай спать.
Незнакомец с удивлением смотрит вниз, на собственные
— Зачем ублюдку жить? Плодить других ублюдков?
И отнимает руки. Мальчик лежит тихо. Его глаза широко раскрыты.
Незнакомец смотрит на часы. Стрелки светятся в темноте.
* * *
— А ты красивая, — говорит он и проводит ладонью по щеке Наташи. Она никак не откликается на его прикосновение.
Лежащий рядом с ней Сергей тоже остается безучастным.
— Ну все, ребятки, — улыбается он. — Совет вам да любовь, а мне пора.
Уже в дверях его лицо перекашивает, будто он готов разрыдаться. Он справляется с собой. Слушает. В квартире стоит мертвая тишина.
Он закрывает дверь.
— Здравствуйте! — к лифту, в который он вошел, спешит пожилая соседка с полными сумками пустых бутылок. Она улыбается на бегу.
— Здравствуйте, — говорит он и нажимает на кнопку первого этажа. Створки съезжаются перед ее быстро меняющимся лицом.
Он едет в трамвае, ежась на ледяном металлическом сиденье. Видит девушку. Она смотрит на него и не отводит взгляд, когда встречается с ним глазами.
Он поднимается:
— Вы, наверное, сесть хотите?
— Что?
— Вы, наверное, сесть хотите?
— Нет, — и она улыбается. — Холодно.
Пока они разговаривают, место занимает хмурый мужик пролетарского вида. Незнакомец и девушка видят это, и им делается смешно. Они смотрят друг на друга и смеются.
— Давайте хоть сумку подержу, — предлагает он. — Тяжелая.
Она с готовностью отдает ему сумку.
Они идут по улице.
— Я никогда не знакомился с девушками в трамваях, — улыбаясь, говорит он. — Не знаю, почему. Вроде бы не стеснительный.
— Весна уже… — говорит девушка.
Небо действительно очень синее. С крыш на солнечной стороне улицы капает вода.
— Ага, — соглашается он и взмахивает ее сумкой. — Я просто понял, что, если не заговорю с тобой сейчас, это будет самый большой грех на моей совести.
— А ты большой грешник?.. — улыбается она, искоса поглядывая на него.
— Ну, как… — он растерян. — Я грабил, убивал… Но это все в прошлом! — торопится он. — Ты чего?!
Она хохочет.
— Я серьезно!
— Хорошо, хорошо…
Он толкает ее плечом. Она толкает его в ответ. Они идут дальше, прижавшись друг к другу. Он снимает шапку, и вода с крыш льется на его светлые волосы.
— Простудишься, — говорит она и касается его руки.
— Ничего, я здоровый, — улыбается он.
И стискивает ее пальцы.
Январь — 2 февраля 1998