Медные трубы Ардига
Шрифт:
Конечно, при этом разыскиваемый будет сопротивляться. Возможны жертвы. И первой из них наверняка станет Маха: она будет находиться ближе всего к нему и, без сомнения, попытается удержать его, не позволить ему удрать. Он жалеть ее не станет. А ты? – спросил генерал-максимат самого себя. – Я, безусловно, пожалею. Во всяком случае, публично. Но, правду говоря, что ни происходит, все к лучшему».
Он обождал еще минуту-другую, пока придонный уборщик, отдав швартовы, не отошел. Потом максимат повернулся и направился в главный пост, сохраняя на лице полное спокойствие.
Но в походке его все же ощущалась напряженность. Потому что она оставалась еще и в мыслях.
«Если все пройдет так, как задумано, и будут взяты
Там, на Теллусе, все это отлично понимают. И свой корабль вновь прислали сюда именно для того, чтобы организовать освобождение пятнадцати пленников. Хотя и не очень понятно: как им удалось узнать, что пленники – или заложники, все равно – теперь содержатся именно здесь? Ладно, со временем выясним и это. Но главного они еще не знают: не знают, с кем имеют дело.
А этот их разведчик теперь уже если не установил, то, во всяком случае, стал предполагать и догадываться, каким миром в действительности является «самая большая мель в Галактике», как именуют Ардиг федеральные остряки. И он, естественно, введет в курс своих начальников. А это, в свою очередь, поможет им подойти к нашему предложению по меньшей мере разумно.
Мы будем освобождать заложников, вероятнее всего, по одному, самое большее – по два человека за раз. А когда пройдет Великая сессия Совета Миров, мы отдадим и последнего: наша задача будет выполнена, цель достигнута, и нам не будет угрожать больше ничто. Что и требуется – нет, не только доказать, но и выполнить.
А сейчас надо лишь мобилизовать все терпение и подождать. Совсем немного подождать».
4
– Разрешите войти?
Иванос встретил своего адъютанта неласковым взглядом. Можно даже назвать его злым, не рискуя впасть в ошибку.
– Ну, что там у тебя? Где горит?
– Вы поручали взять билеты в оперу…
– Ну?
– Там спрашивают: партер или ложа?
Вот так. Партер или ложа.
Эти слова оказались именно тем детонатором, которого только и не хватало для взрыва. И он произошел.
Иванос обоими кулаками грянул по столу. Потом, потрясая ими в воздухе, вскочил. Даже ногой топнул. И не проговорил, а прокричал каким-то дурным голосом:
– Ложа? Партер? И ты меня из-за этой…
Но вовремя увидел, что в глазах адъютанта промелькнуло нечто. Будь оно страхом, Иванос, может быть, раскрутился бы
– Извини. Сорвался. Билеты? Возьми их себе. Мне не до оперы. Иди.
Подполковник четко повернулся и вышел.
Опера и в самом деле подвернулась некстати. Потому что как раз только что окончательно сформировались в сознании генерала два-три вопроса, на которые ответить он и самому себе не мог и от этого испытывал страдание, не то чтобы физическое, но психическое, куда более мучительное и опасное.
Он чего-то не понимал или чего-то не знал. И то и другое было плохо. Если не понимал – значит, пора идти в отставку. Но у него самого такого ощущения не возникало, работалось ему по-прежнему в охотку. Если же дело заключалось в отсутствии информации, значит, ее до него не доводило начальство. Намеренно. И это было бы еще хуже.
Где кончаются чудеса и начинается стратегия? Чудеса – это внезапная и вроде бы совершенно необъяснимая метаморфоза, когда тебе докладывают, что планета, издавна известная как совершенно безжизненное небесное тело, вдруг начинает зеленеть, словно весенняя роща. Изменяется состав ее атмосферы: там, где была вечная сушь, возникают водоемы, и так далее. Волшебство.
Но если ты не мистик, то невольно начинаешь искать подтверждения кое-каким своим идеям, которые ты никому не докладывал официально и которыми не делился даже с ближайшими друзьями. Предпринимаешь для этого некоторые действия – без санкции сверху, на свой страх и риск. Пусть даже официально ты занят лишь поисками пятнадцати пропавших соотечественников.
Само событие как бы напрашивается, чтобы его отнесли к великим достижениям человечества: кто-то нашел способ оживлять мертвые небесные тела, делать их пригодными для заселения людьми, а с ними и всякой прочей живностью, окультуривать Вселенную! Иными словами – выполнять ту задачу, для какой (как полагал Иванос) и был создан Творцом человек: для преобразования всего Универсума, для поднятия его на новый уровень. Человек – всего лишь инструмент Предвечного, не так ли?
Однако всякое событие, всякое действие оценивается не только по его, так сказать, абсолютной величине, но и по тем целям, для достижения которых оно совершается. А цели эти можно установить – или, во всяком, случае догадываться о них, – исходя из того, как эти действия совершаются.
По логике, такое достижение должно быть раскручено по всей Галактике. На деле же нечто обратное: нигде ни слова, ни намека, все держится в величайшем секрете. Ни единого имени, ни единого логотипа занимающихся этим фирм – а они неизбежно должны принадлежать к могучим; и ни один мир не заявляет о своей причастности к этим делам. А ведь всем должно было быть изначально понятно: такое событие сохранить в тайне можно лишь до первого пролетающего поблизости корабля. Слишком уж грандиозен масштаб. Как все на самом деле и произошло. Почему же?..
Такой анализ Иванос для себя проделал. Придя же к выводам, поспешил доложить по команде выше и факты, и свою версию.
Версия же заключалась в том, что два дела, две группы событий, казалось ничем между собою не связанные, в действительности являлись лишь двумя составляющими одного и того же замысла. И работать по ним нужно было не порознь, а вместе одним и тем же людям, с одним и тем же руководством.
Доложил. И – как в омут бросил. Сверху – ни ответа, ни привета.
Он ждал традиционные три дня. Добавил и четвертый. Сегодня шел пятый день. И генерал ясно понял, что находиться в подвешенном состоянии он более не может. Не не хочет, а именно – не может. Вот только что едва не напал с кулаками на ни в чем не повинного подполковника, в общем-то нормального парня, не холуя и не карьериста. Этак завтра он, чего доброго, станет бросаться на людей уже с дистантом.