Медный всадник

Пушкин Александр Сергеевич

Что такое поэма?

В XVIII веке с понятием «поэма» (в отличие от «оды», «песни», «послания», «сатиры») связывался прежде всего эпос в традициях Гомера и Вергилия. У поэтов XVIII века это мог быть либо эпос государственно-патриотического содержания («Генриада» Вольтера, «Петр Великий» Ломоносова, «Россиада» Михаила Хераскова), либо основанный на мифологическом («Тилемахида»

Василия Тредиаковского) или библейском («Мессиада» Клопштока) сюжете. В то же время существовала традиция комической поэмы, перенимающей и пародирующей сюжетные ходы и формы высокого эпоса («Налой» Буало, «Похищение локона» Александра Поупа, «Елисей, или Раздраженный Вакх» Василия Майкова) или излагающей мифологический сюжет «грубым слогом» (комические переложения «Энеиды» Пьера Скаррона, Николая Осипова, Ивана Котляревского, Викентия Ровинского – соответственно на французский, русский, украинский и белорусский языки). Наряду с этим в период предромантизма получил новый импульс восходящий к Ренессансу жанр «сказочной поэмы» (часто шуточной). Источником ее могла служить Античность (как в знаменитой «Душеньке» Ипполита Богдановича) или, чаще, те представления о древнерусском эпосе, которые были у людей XVIII – начала XIX века.

Александр Бенуа. Иллюстрация к «Медному всаднику» [6]

Пушкин в «Руслане и Людмиле» довел этот жанр до совершенства и по существу «закрыл» его.

Дальше предстояла разработка нового не только для русской, но и для мировой литературы жанра «байронической» поэмы, с резкими страстями, разорванным и недосказанным сюжетом, скачками действия, быстрыми переключениями планов. Пушкин открыл этот тип поэмы в России. За ним следовали Баратынский («Эда», 1824; «Бал», 1828; «Наложница», 1831), Кондратий Рылеев («Войнаровский», 1824), Иван Козлов («Чернец», 1824), Андрей Подолинский («Борский», 1829; «Нищий», 1830), затем – молодой Лермонтов. Между тем сам

Пушкин довольно быстро отказывается и от байроновского «мрачного» и «разочарованного» героя (этот образ подвергается философской рефлексии в «Цыганах»), и от самого типа поэмы, сосредоточенного на одном герое и одном локальном конфликте. Возрождая традиции «большого эпоса», он в «Полтаве» и «Медном всаднике» связывает личные судьбы героев с событиями большой истории, вводит в текст разные голоса и разную оптику, добиваясь полифонического эффекта. Такой же эффект преследует использование драматической, диалоговой формы в «Цыганах» и «Сцене из Фауста».

6

Александр Бенуа. Иллюстрация к «Медному всаднику». Государственный Русский музей.

В других произведениях Пушкин опирается на традицию шуточной поэмы, но уже не классицистскую (пародирующую приемы эпоса), а романтическую, подхватывающую мотивы литературы Возрождения. Для таких поэм Пушкина («Граф Нулин», «Домик в Коломне») характерна подчеркнутая «ничтожность» действия, сводящегося к незаконченному эротическому анекдоту; цель поэта – мимоходом показать бытовые картины и продемонстрировать возможности просодии и композиции.

Сложность и недоопределенность понятия «поэмы» приводит к тому, что Пушкин называет часть своих поэм «повестями в стихах», а «Евгения Онегина» – «романом в стихах».

Отходит ли Пушкин от романтизма?

Понятие «романтизм» в русской критике появилось в 1819 году (его ввел в оборот Петр Вяземский). Сам Пушкин воспринимал его прежде всего как «отвращение от классицизма», как свободу форм и фантазии и до конца определял себя как романтика. В то же время пушкинская «школа гармонической точности» по многим параметрам выходит за границы романтизма в узком смысле слова. Исследователи русского романтизма (например, Юрий Манн) рассматривают в контексте этого направления в первую очередь «южные» поэмы Пушкина (от «Кавказского пленника» до «Цыган»).

Конец ознакомительного фрагмента.