Медовая ловушка
Шрифт:
У каждого бывают медицинские проблемы, с которыми не ко всякому врачу обратишься. Лысый и толстый Ульрих обзавелся большой клиентурой в первую очередь благодаря своей готовности помочь в самой щекотливой ситуации и привычке помалкивать. Даже самым близким людям он никогда не рассказывал о бедах и несчастьях своих пациентов, часто весьма высокопоставленных людей.
Прилетев в Берлин, Вилли из гостиницы сразу же позвонил Ульриху. Медицинская сестра, которая сняла трубку, узнала Кайзера и без промедления соединила с постоянно занятым доктором.
— Вилли, дружище,
— Нет, завтра должен вернуться домой. Я могу тебя увидеть?
— Конечно. У тебя проблемы? Плохо себя чувствуешь?
— Это не телефонный разговор.
— Хорошо, хорошо, — согласился Ульрих. — Жду тебя вечером, поужинаем. Есть хороший бурбон, какой ты любишь.
Сержант Питер Кларк второй год служил в американской военной комендатуре в Западном Берлине. Ему было тридцать девять лет, в Берлин его перебросили из Южного Вьетнама, и он наслаждался жизнью на полную катушку.
Невысокий, широкоплечий, с бочкообразной грудью, сержант Кларк с восьми утра до четырех вечера командовал своими солдатами, которые посменно несли службу на контрольно-пропускных пунктах между Западным и Восточным Берлином. После четырех Кларк был свободен и, переодевшись, мог закатиться в любой кабак в городе.
Если он слишком засиживался, то, придя домой, заплетающимся языком объяснял жене, что вынужден был сопровождать очередную шишку из Пентагона. Командированные из Вашингтона высшие офицеры не упускали случая поближе познакомиться с достопримечательностями Западного Берлина, который они защищали от коммунистов.
Кларка, как хорошо изучившего определенные городские достопримечательности, неизменно назначали им в помощь.
К американцам в Западном Берлине относились очень хорошо, и это была чудесная перемена после Сайгона. Каждое воскресенье сержант Кларк гулял с детишками в парке, и немцы были очень любезны. Они угощали его сыновей конфетами и старались говорить на школьном английском с металлическим акцентом. Кларк с трудом понимал их.
К доктору Ульриху Шуману он пришел в штатском костюме. Без привычной формы сержант чувствовал себя неуверенно. К доктору Шуману его устроил майор, помощник американского военного коменданта, который сам лечился у немецкого врача.
Доктор сидел за массивным пустым столом с чернильным прибором и внимательно слушал сержанта. Кроме накрахмаленного белого халата, ничто не напоминало о профессии Шумана. Все медицинские инструменты Шуман держал в соседней комнате, чтобы раньше времени не пугать пациента.
Его круглое розовое лицо располагало к доверию. Видно было, что доктор и сам не чужд простых радостей жизни.
— У меня серьезная проблема, доктор, — мрачно сказал сержант.
Такое предисловие Шуман слышал по десять раз на день.
— Я и сижу здесь для того, чтобы их решать.
— Можете себе представить, как я много работаю… А тут приехали гости из Пентагона. Надо было их принять. Совещание, потом товарищеский ужин, выпивка в баре… Ну, вы знаете, как все это происходит.
— Не знаю, — покачал головой
— В отеле есть ночной клуб, там было полно хорошеньких девушек, и…
— Вы запомнили её имя? — деловито прервал его доктор Шуман.
— Чье? — недоуменно переспросил Кларк.
— Женщины, которая наградила вас болезнью.
— А откуда вы знаете? — Восхищенное удивление Кларка было наигранным.
— Догадался. — На сей раз Шуман не смог скрыть свою иронию.
— Вы правильно все поняли, док. Дней через десять я стал ощущать дискомфорт в кончике… Ну, вы понимаете, о чем я говорю.
— Что именно вы чувствовали?
— Писать было больно, словно жгло там, и капала какая-то желтоватая гадость, — раздраженно сказал Кларк.
Он и по сей день не мог понять, как это с ним, таким крепким и умелым парнем, произошло какое-то форменное безобразие.
— Когда у вас появились эти симптомы?
— Три дня назад.
— Почему же вы сразу не обратились к врачу?
Сержант Кларк посмотрел на Шумана так, словно тот сам был больным.
— Я же не могу идти в наш госпиталь и говорить, что у меня триппер. Но дело не во мне, док. Есть проблема посерьезнее. У меня были… интимные отношения с женой.
— О господи! Зачем?
— Я же не сразу понял, что заразился. Правда, у меня мелькнула мысль, не надеть ли презерватив, но жена всегда принимает противозачаточные пилюли, так что она бы очень удивилась и что-то заподозрила.
— Вам надо было просто отказаться.
— А как я мог? У меня… была эрекция.
— Замечательно.
— Когда я кончил, это было не так болезненно, как писать, но уж тут я испугался и пошел к вам. Я понимаю, что банальный триппер — для вас это слишком просто. Но мне бы не хотелось, чтобы кто-то знал о моей болезни.
Шуман хмуро посмотрел на него.
— Гонорея — серьезная болезнь. Если не вылечиться полностью, то могут быть неизлечимые осложнения.
— Да ладно вам, док, — широко улыбнулся Кларк, — у меня полвзвода во Вьетнаме переболело триппером. Некоторые по два раза успевали. В Сайгоне все девки были больные. Было бы о чем говорить! Три дня глотаешь таблетки и здоров. Мне ребята все рассказывали. Дают антибиотики и ещё какой-то препарат, который мешает печени разлагать антибиотик. Надо, чтобы в крови находился достаточно высокий уровень антибиотика, который убивает гонококки.
Доктор Шуман всем своим видом показывал, что ему не нравится легкомыслие американского сержанта.
— Господин Кларк, я должен вас предупредить. Если я берусь лечить пациента, то при одном условии. Пациент должен хотеть вылечиться и неукоснительно исполняет все мои предписания.
Сержант понял свою ошибку и поспешил её исправить. Он служил в армии двадцать лет и научился ладить с любым офицером.
— Отлично, док. Я человек дисциплинированный, — сказал он с подкупающей улыбкой. — Но меня беспокоит жена, док. Она ни на что не жалуется, но я слышал от ребят, что у женщин гонорея может протекать бессимптомно. Они болеют, но даже не подозревают об этом.