Медовый месяц императора
Шрифт:
С книгопродавца можно взять,
Ей-ей.
Пушкин понимает, что его первый издатель и друг прав, как правы и все, кто советует ему написать продолжение романа "Евгений Онегин".
Конечно, Пушкину не хочется возвращаться к произведению, которое он писал более восьми лет. Скрупулезный Владимир Набоков подсчитал: "...с 9 мая 1823 года по 5 октября 1831 года".
В 1835 году Пушкин пишет стихотворение "Вы за "Онегина" советуете, други", отразившее не только сам факт советов друзей, но и серьезную внутреннюю борьбу.
Вы за "Онегина" советуете, други,
Опять
Вы говорите мне: он жив и неженат.
И так, роман не кончен - это клад:
Вставляй в просторную, вместительную раму
Картины новые - открой нам диораму:
Привалит публика, платя тебе за вход
(Что даст тебе и славу и доход).
Пожалуй - я бы рад
Так некогда поэт.
За продолжение "Евгения Онегина" книгопродавцы готовы были заплатить вперед. Возможно, Пушкин вспомнил, что в 1824 году издатель Сленин предлагал ему за "Онегина" любую сумму. Пушкин писал об этом князю Вяземскому: "Сленин (издатель) предлагает мне за Онегина сколько захочу".
Конечно, это реальное решение денежных проблем, но долг главы семьи все чаще вступает в противоречие с долгом художника.
Друзья не ведали, что того, прежнего Пушкина, легко писавшего изящные строфы "Евгения Онегина", уже нет.
Для него пришло время выбирать. Угнетает чувство уходящего времени. В 1834 году появляются проникновенные строки:
Пора, мой друг, пора. Покоя сердце просит
Летят за днями дни и каждый час уносит
Частичку бытия...
Он робко пытается возражать: "Пожалуй - я бы рад..." Долг художника, который выше практических расчетов, интересов семьи и даже государства, повелевал ему писать историю, историю Петра Великого, и не нашлось никого, кто поддержал бы Пушкина в сложное для него время. Он - "усталый раб" бежит в "обитель дальную трудов и чистых нег" - в Михайловское, презрев упреки жены, придирки властей, провожаемый хором друзей-советчиков.
В мои осенние досуги,
В те дни, как любо мне писать,
Вы мне советуете, други,
Рассказ забытый продолжать.
Вы говорите справедливо,
Что странно, даже не учтиво
Роман не конча перервать,
Отдав его уже в печать,
Что должно своего героя
Как бы то ни было женить,
По крайней мере уморить,
И лица прочие, пристроя,
Отдав им дружеский поклон,
Из лабиринта вывесть вон.
Пушкин не хотел и не мог вывести из лабиринта ни Онегина, ни других героев. Он сам все дальше и глубже погружался в лабиринты истории. Он хотел так мало: пусть его все оставят в покое, если не навсегда, то хотя бы на некоторое время.
Практические советы друзей-советчиков не оставляли Пушкина и в Михайловском. Он, видимо, часто думал: а не возродить ли Онегина?
Действительно, а почему бы и нет! Да и придумывать, собственно, ничего не придется. Ведь Онегин жив и здоров. Он женат, и дети есть. Бери и пиши.
Здесь следует объяснить, о ком идет речь: о Михаиле Андреевиче Щербинине. Существует мнение, что именно с него списал Александр Сергеевич Пушкин многие черты Евгения Онегина.
Юрий Николаевич Щербачев уделил этому вопросу значительное место в своей работе "Приятели Пушкина Михаил Андреевич Щербинин и Петр Павлович Каверин".
Существовало
Портрет, о котором говорит Щербачев, исчез, как и десятки других портретов и картин, хранившихся в доме Щербининых. Один из них внезапно обнаружился в Харьковском художественном музее.
Известный искусствовед А.М. Амшинская в работе "Василий Андреевич Тропинин" сообщила, что в Харьковском художественном музее хранится портрет Михаила Андреевича Щербинина, написанный Тропининым в 1842 году.
Спешу в музей. Несколько работ В.А. Тропинина расположены в небольшой комнатке на втором этаже.
К сожалению, Амшинская не атрибутировала данную работу, и вопрос о том, кто из братьев Щербининых изображен на портрете из Харьковского художественного музея, пока остается открытым.
Таким образом, резюмируя все вышеизложенное, можно с уверенностью утверждать, что осенью 1835 года Пушкин, находясь в селе Михайловском начал писать продолжение романа в стихах "Евгений Онегин".
В первой главе герой - Евгений Онегин - едет в имение своего дяди, который серьезно заболел. А в первой главе второго тома автор едет в деревню своего героя Онегина-Щербинина, владевшего деревней Карачевка в Харьковском уезде.
Послесловие
Не первый раз перечитывая рукопись книги, я каждый раз чувствую многоплановость возможных выводов. Книга живет своей жизнью и сама по себе изменяется. Теперь я - читатель, понимающий, что книга открывает значительный простор.
Я-автор и я-читатель разделены, как в Пушкине разделены художественный гений и человек. Сразу вспоминаются слова лицейского товарища Пушкина барона Корфа, назвавшего поэта в своих воспоминаниях "дрянной человек". Нельзя этот отзыв списывать на личную неприязнь.
В личной жизни Пушкин часто невыносим. Представьте: вы - в театре, а сидящий впереди молодой человек громко комментирует происходящее на сцене. Размахивает при этом руками. Смеется. Вы, конечно, делаете замечание, а вам обещают набить морду. После чего друзья хулигана запугивают вас до такой степени, что вы идете к нему извиняться. Думаю, что вы примените словечко более сильное, чем "дрянной".
Но такой случай действительно произошел в театре с неизвестным армейским майором, а хулиганил молодой Пушкин.