Медовый месяц
Шрифт:
Пашка ответил на мою улыбку:
— Ну конечно, какой же я болван! Все так и есть, ты права. А я нафантазировал бог весть что. Решил, что надоел тебе, что ты устала от моего общества.
— Господи, да с чего ты это взял? — удивилась я, а про себя вспомнила, как я искала предлог, чтобы выпроводить его из дома, и покраснела. Хорошо, что он этого не видел, так как в этот момент обнимал меня.
— Когда твоя подруга приехала, ты так обрадовалась, что сразу же забыла про меня. Я ушел, чтобы вам не мешать. И подумал, раз ты так рада ее приезду, то, наверное, я здорово тебе надоел.
— Бред! — убежденно заверила я. — Ну, Пашка, ты даешь! Что за детская ревность к друзьям? Она же моя подруга, мы с ней давно не виделись. Мы дружим с самого детства, понимаешь? В один детский сад ходили, потом десять лет за одной партой сидели, теперь вместе в институте учимся. Вполне естественно, что я по ней соскучилась. Странно было бы, если бы этого не произошло. Обычно жены
— Да я понимаю. — Он виновато улыбнулся, выпустив меня из объятий и ласково заглядывая мне в лицо. Глаза его сияли любовью и нежностью. — Я ревнивый тупой идиот. И Лиза славная девушка, мне она нравится. Просто что-то нашло на меня, сам не пойму, в чем дело. Я очень люблю тебя и боюсь потерять.
— Не потеряешь. — Я крепко прижалась к нему и, закрыв глаза, повторила как клятву: — Не потеряешь! Обещаю тебе.
Мы помолчали. Так и стояли, обнявшись в тихом переулке, благо мимо никто не проходил и нам не мешал. Наконец он разжал руки и, глядя мне прямо в глаза, попросил:
— Давай уедем, а? Куда захочешь. Не хочешь на Сахалин, можно в другое место. На юг, на север, к черту на кулички. Побыстрее! Только я и ты, давай? — он пытливо смотрел на меня, словно изучая каждую черточку моего лица, и мне вдруг стало не по себе.
— Паш, мы обязательно поедем, обещаю тебе. Я сама этого хочу. Но только не сейчас. Ведь Лиза приехала. Неудобно так сразу ее бросить. Только ты не ревнуй и не говори, что подруга мне дороже тебя. Это не так. Просто, ты понимаешь… — я замялась, не зная, какие еще аргументы привести, чтобы убедить его.
— Я все понимаю. — Он разжал руки и бессильно опустил их вдоль тела, словно они были тряпочными. Он неожиданно напомнил мне большую надувную куклу, из которой вдруг выпустили воздух.
— Я все понимаю, Маша, — повторил он. — Ты самая лучшая на свете. Ты единственная женщина, которую я любил, люблю и буду любить. Даже… — Он не договорил и медленно, едва передвигая ноги, словно каждый шаг давался ему с трудом, пошел вперед.
Я так и не узнала, что он хотел сказать после этого «даже». Мне хотелось побежать за ним, как тогда, на лестнице, когда вниз по ступенькам уходил Саша. И я так же стояла и смотрела ему вслед, но не решалась окликнуть или догнать. Только тогда по моим щекам текли слезы, а сейчас слез не было. Но на сердце было так же тяжело и тоскливо, даже еще тоскливее, чем в прошлый раз. Я не знала, что мне делать. Бежать за ним? Или остаться стоять на месте? И я выбрала последнее…
Глава 7
Весь следующий день мы провели вдвоем с Лизой. Пашка, сославшись на неважное самочувствие, остался дома, как я ни уговаривала его пойти с нами. После вчерашней сцены, хотя мы общались вполне нормально, словно ничего не произошло, пили чай на кухне с Людмилой и смотрели телевизор, обнявшись, после той недоговоренности некая тень пробежала между нами. Я чувствовала ее и испытывала некоторую неловкость. Похоже, Пашка тоже. Поэтому, наверное, он предпочел остаться дома, отпустив нас с Лизой гулять. Поначалу я хотела из солидарности остаться с ним, не потому, что чувствовала себя виноватой, но он так сухо и холодно держался со мной, что я обиделась и решила уйти. В конце концов, неужели я не могу пообщаться с подругой, которую так давно не видела? Ревнивец несчастный, деспот, Отелло. Я предпочитала не думать о том, что он имел все основания меня ревновать, если бы знал о моей измене.
Мы с Лизой бродили по городу, разговаривали, причем тема была все та же. Я задавала вопросы, как мне быть дальше, а она искренне хотела дать ценные советы и пыталась это сделать, но ни один из них мне не подходил… Ближе к вечеру меня замучила совесть, и я решила вернуться домой пораньше, чтобы попытаться наладить отношения с Пашкой. Лиза заверила меня, что прекрасно погуляет одна, посмотрит город, а завтра мы все вместе что-нибудь придумаем интересное, возможно, какой-нибудь пикник на берегу реки с костром и музыкой. Мысль о пикнике сразу напомнила мне Элю, и сердце тоскливо сжалось. Что ж… теперь, как видно, мне еще долго предстоит вспоминать о ней. Я отправилась домой, оставив подругу в шляпном магазине, где она никак не могла решить, какую из двух шляпок выбрать. Я посоветовала остановиться на той, что побольше, с розовыми ленточками, Лиза осталась решать эту сложную задачу одна, пообещав позвонить мне вечером, и я ушла. По дороге я купила любимый Пашкой зефир в шоколаде, надеясь к нему подлизаться. Затем подумала и купила еще бутылку сухого белого вина, которое мы оба обожали. Почему бы не устроить сегодня вечер при свечах для двоих?
Но мои благородные намерения
Так, значит, надо просто уехать, и все. Сначала будет тяжело, возможно, я стану плакать по ночам в подушку и бояться назвать мужа его именем. А затем все пройдет. Все на свете проходит. Значит, надо переломить себя и уехать. И всем станет легче. Лизе я все объясню, она поймет, не обидится, и мы в ближайшее же время уедем с Пашкой к его приятелю на Сахалин. А почему бы и нет? Самое подходящее место, во-первых, далеко, во-вторых, экзотика, в-третьих… В-третьих, мне просто надо стать сильной и решиться на что-то. Иначе дальше будет только тяжелее. Как в болотистой местности. Чем дальше идешь вглубь, тем труднее не завязнуть. И пока болотная жижа не накрыла меня с головой по самые уши, так что нечем дышать, и есть шанс выкарабкаться, то надо им воспользоваться…
После чая я приняла душ и переоделась в свои любимые шорты и майку. Пашки все еще не было. Я улеглась на диван, включила телевизор, но по всем каналам шла какая-то лабуда, и я не стала смотреть. Свернувшись калачиком, я почувствовала, что меня клонит в сон. Я решила немного поспать до Пашкиного прихода. Но что-то мешало мне удобно улечься, какой-то твердый предмет в кармане шорт. О черт! Я вынула из кармана ту самую заколку в форме бабочки, о которой совсем забыла. Я же собиралась вернуть ее Саше. Вот склеротичка! — обругала я себя. И вдруг… рассматривая заколку и вертя ее в ладонях, меня словно током ударило. Я вспомнила, где видела эту симпатичную вещицу — в темных густых волосах Эльвиры… Эта картина так четко предстала перед моим мысленным взором, что я нервно заходила по комнате. Как я могла забыть, как?! Помню, еще на пляже, перед тем как войти в воду, она собрала свои роскошные длинные волосы в хвостик на затылке и заколола этой заколкой. Я обратила внимание на заколку и сказала: «какая красивая» или что-то в этом роде. А она с гордостью ответила, что заколку привез ее отец из Англии и что это не простая защелка, а довольно дорогая вещица. Во-первых, потому, что она сделана в единственном экземпляре, во-вторых, напыление на ней золотое, а не подделка, и камушки на крыльях бабочек настоящие, хотя и небольшие, — сапфиры, изумрудики и рубины. А вместо глаз редкий сорт речного жемчуга. Только жалко, один из них выпал и потерялся. Я посмотрела на заколку, чтобы еще раз убедиться. Так и есть, одного «глазика» нет на месте. Это ее заколка, сомнений быть не могло. Но как она попала в карман Сашиного пиджака? Может быть, он нашел ее там, на холме, и положил в карман, а потом забыл об этом? Нет, он не из тех людей, которые что-то забывают, особенно когда речь идет о таких важных вещах. Память у него отличная. Может быть, он решил, что потерял ее? Наверное, ему даже в голову не пришло, что это я могла взять у него эту вещицу. Попросту украсть. Черт, была ли эта заколка в волосах Эли, когда я обнаружила ее на том проклятом холме? Господи, как будто я смотрела на заколку! Мне было не до этого. В любом случае эта вещица может иметь какое-то значение, послужить уликой, так что надо отдать ее Саше. Но как это сделать? Скажу, что нашла где-нибудь в квартире, на полу, за шкафом… Ох, не знаю, смогу ли я соврать, глядя в его глаза? Он отлично чувствует, когда ему лгут, он сам мне говорил, а признаться, что я шарила по его карманам, невозможно… И как раз пока я размышляла, как мне лучше поступить, послышался шум открываемой двери, и я почувствовала, что это Саша. Узнала его по легким уверенным шагам, по каким-то неуловимым признакам, которые позволяют нам распознать любимого человека, еще не видя его и даже не слыша его голоса. Я едва сдержалась, чтобы пулей не вылететь в коридор и не броситься ему на шею. Я напомнила себе недавно принятое решение прекратить наши отношения, набрала в грудь побольше воздуха, нацепила на лицо суровое выражение с решительным намерением держаться с ним сухо и холодно. И вышла из комнаты. Но стоит ли мне говорить, что, увидев его и услышав его радостное и призывное: «Машенька, ты дома? Я не ожидал. Я заглянул на минутку взять кое-какие бумаги», а также увидев его глаза, улыбку и любимые черты, я тотчас забыла о своем благородном намерении и бросилась в его объятия, покрывая поцелуями его щеки, лоб, губы…