Шрифт:
1
— Я, в самом деле, не понимаю, Ринальдо, почему ты упрямишься. Неужели не видишь, что это был бы идеальный выход из создавшегося положения?
— Ничего подобного!
Уставившись на тщедушного пожилого человека в инвалидном кресле, Ринальдо Аккилини изо всех сил пытался обуздать обуревающие его раздражение и досаду.
Ринальдо не только любил своего дядю Витторио. Он еще и прекрасно осознавал, что ему следует быть крайне терпеливым со стариком, которому пришлось после тяжелого сердечного приступа передать бразды правления семейным бизнесом
— Да, я согласен, что ситуация непростая, — признал Ринальдо, ероша свои густые кудрявые черные волосы. — Что совершенно необходимо обновить весь процесс виноделия. Да, я понимаю, — произнес он, пожимая плечами, — что найти несколько миллионов будет нелегко. Однако, как мне кажется, эту проблему я уже практически решил. И ваше предложение нахожу неприемлемым!
Дядя тяжело вздохнул. Нет, не понять мне нынешнюю молодежь, печально сказал он самому себе. Они совсем не торопятся найти себе пару. И Ринальдо — красивый, богатый, за которым бегала чуть ли не половина римских девушек, — не стал исключением из правила. Однако племяннику исполнилось тридцать четыре: пора бы подыскать себе пригожую благоразумную невесту с хорошим приданым и остепениться.
— Меня и твою покойную тетушку поженили наши родители. Хотя это был брак по расчету — породнились два семейства, испокон веку занимавшихся виноделием, — он оказался на редкость счастливым. Несмотря на то что, увы, Господь не благословил нас детьми, — ворчливо добавил дядя Витторио.
— Знаю, дядя. И я очень ценю вашу заботу.
— Что ж, надеюсь, у тебя хватит ума не связываться с Лоренцой, — пробормотал он. — Эта твоя «кузина», может, и смазлива, но она еще доставит тебе немало проблем, вот увидишь! — заметил старик и, взглянув на окаменевшее лицо племянника, понял, что зашел слишком далеко.
— Благодарю за… добрый совет, — холодно произнес Ринальдо. — Однако должен вам сказать, что, как это ни странно, я уже достаточно взрослый, чтобы самому разобраться со своей личной жизнью. Без посторонней помощи.
— Тогда… — старик пожал плечами, — должно быть, я действительно несколько перестарался со своими добрыми советами.
С губ Ринальдо сорвался угрюмый смешок.
— Не «должно быть», а точно! Как бы то ни было, погоня за богатой невестой вовсе не входит в число моих жизненных приоритетов.
— Однако я бы очень хотел, чтобы…
— Откровенно говоря, я гораздо больше думаю о новых контрактах, — решительно произнес Ринальдо, меняя тему разговора. — В частности нам необходимо пробиваться на рынки Франции и Германии. Я также надеюсь заинтересовать кое-какие фирмы в Штатах, — добавил он и бросил взгляд на часы. — Вот почему я сейчас должен вернуться к работе. А завтра я уезжаю в деловую поездку по Европе, — сказал Ринальдо, поднимаясь и направляясь к двери. — К несчастью, у меня нет возможности покинуть Фоджу больше чем на неделю. Но если я добуду эти контракты, то смогу сделать передышку… И позволить себе строить серьезные планы на будущее.
— Ты упомянул об Америке. А как насчет Великобритании?
Уже положив руку на ручку двери, Ринальдо медленно повернулся к дяде и нахмурился.
— Вообще-то, я не собирался туда. Но, похоже, вы правы: мне придется
— А в чем дело?
— Пока не знаю, — признался молодой человек, слегка пожав плечами. — Затерялся груз, что ли. Я провисел на телефоне два дня, пытаясь его найти. Но безуспешно.
— Ну, такую большую партию нетрудно обнаружить…
— Что я и хотел втолковать этим упрямым шотландцам! — Ринальдо иронически рассмеялся. — Я знаю, дядя, что Энгус Маккормик — ваш старый друг, но его фирма работает так, будто на дворе девятнадцатый век!
— Можешь считать нас с Энгусом недовымершими динозаврами, — сердито проворчал дядя. — Но если бы ты навестил его, тебе бы это не повредило. Он все же один из умнейших людей в нашем бизнесе.
— Хмм… Я поразмыслю над вашим предложением, — пообещал Ринальдо, снова берясь за ручку двери. Но по всему было видно, что его не очень-то вдохновляет идея общения со старым другом дяди. — А пока… будьте здоровы, дядя Витторио, берегите себя. Я вернусь к следующему понедельнику, — добавил он с улыбкой и вышел из комнаты.
Торопливо шагая по коридору к главному входу дядиного дома, Ринальдо с сочувствием думал о пожилом больном человеке, отныне прикованном к креслу. Однако он прекрасно понимал: если бы дядя покинул место главы компании сразу, как только узнал о том, что у него больное сердце, семейный бизнес не пришел бы в такой беспорядок. К несчастью, старик тогда отказался слушать врачей и продолжал заниматься делами. Он уступил место племяннику, только с трудом оправившись после очень серьезного сердечного приступа.
И потому Ринальдо пришлось, бросив Рим и многообещающую карьеру юриста, специалиста по налогообложению, мчаться в апулийское захолустье. Дома, в Фодже, он столкнулся с множеством неотложных проблем.
Самая серьезная из которых — это модернизировать бизнес, уходящий корнями в позапрошлый век, напомнил себе Ринальдо, выйдя из дому и сбегая по ступенькам к спортивному автомобилю, припаркованному в тени олив.
На виноградниках семейства Аккилини выращивали виноград, из которого производили чуть ли не лучшие на юге Италии вина. Однако создавалось впечатление, что синьор Витторио никогда не слышал даже о пишущих машинках. Он даже не считал нужным толком вести записи: чем меньше бумаг, тем лучше, любил говорить старик…
Побарабанив пальцами по рулю, прежде чем включить зажигание, Ринальдо подумал, что, если ему повезет, сегодняшняя встреча с банкирами поможет решить большую часть проблем. Чем раньше он начнет перестраивать семейный бизнес, тем лучше!
Проводив взглядом серебристый «ламборджини», который исчез за поворотом в облаке белой пыли, Витторио некоторое время сидел в задумчивости перед открытым окном. Старик прекрасно отдавал себе отчет в том, что Ринальдо было нелегко отказаться от весьма успешной юридической карьеры. Нет, племянник не жаловался… Но внезапно бросить друзей, коллег и чудесную холостяцкую квартирку в Риме — и все почему? Да потому что он один из всех Аккилини способен был заниматься семейным делом… На это отважился бы не каждый.