Медсестра для бывшего. Ты меня (не) вспомнишь

Варшевская Анна

– У вас болит голова? – спрашиваю на автомате.

– Нет, – он тут же опускает руки.

Ох уж эти мужчины! Как же, признаться в собственной слабости. Вытираю руки о полотенце и подхожу к нему сзади.

– Не дёргайтесь, – предупреждаю и аккуратно касаюсь его шеи под волосами, нащупываю нужные точки. – Здесь больно? А здесь?

– Ох, – вырывается у него невольно.

– Отдаёт в виски и над бровями?

– Д-да…

– Повернитесь, – командую, и мужчина подчиняется, похоже, скорее

от неожиданности.

Открывает рот, наверное, чтобы возмутиться, но я не даю ему этого сделать.

– Помолчите, я постараюсь помочь.

Главный рабочий инструмент медсестры – её руки. Техника, умения, всему можно научиться, напрактиковаться. Но вот «лёгкая» рука – то, что даётся от природы. Мне повезло, у меня это есть.

Сосредоточенно нажимаю в нужных местах, массирую самые напряжённые зоны. Не думаю и не вспоминаю о том, что нас связывает. Или связывало в прошлом. Это просто человек, которому больно, и я делаю всё, чтобы ему помочь. Спустя пару минут понимаю, что вроде бы получилось. Лицевые мышцы немного расслабляются, брови уже не так сведены.

– Спасибо, – выдыхает мужчина, голос звучит немного растерянно. – Правда, спасибо, я не ожидал, что головную боль можно снять вот так, простым массажем…

– Это не совсем простой массаж, – уточняю, – нужно знать, что и как массировать.

– Этому можно научиться, чтобы делать самостоятельно? – спрашивает он вдруг.

– Если у вас регулярные головные боли, почему ваш врач не назначил вам курс лечения и не объяснил такие подробности? – подозрительно смотрю на него.

– Ну, не совсем регулярные, – он отводит глаза, – просто иногда бывает…

– Слишком много работаете, – говорю сочувственно и глажу его по плечу, а потом вдруг замираю, отдёргиваю руки и прячу их за спину.

Да что на меня нашло?

Сбегаю к плите, где разогревается ужин, провожаемая взглядом, который, кажется, жжёт кожу между лопатками. Надя, вот дура ты – дура и есть.

Самобичевание прерывает явление Виолетты.

– А поздороваться с матерью тебе религия не позволяет? – звучит её язвительный голос, и я закатываю глаза, благо стою к ним обоим спиной.

Ну почему нельзя просто сказать «привет»? Вот честное слово, она жалуется, что сын не уделяет ей времени, но не предпринимает ни малейших усилий, чтобы это время рядом с ней было для него хотя бы комфортным.

– Здравствуй, мама, – голос Володи звучит очень ровно. – Я не хотел тебя отвлекать.

– Прошу прощения, мне пора, – прерываю готовую разразиться очередной обвиняющей речью Виолетту.

– Не рановато ли? – женщина переключается на меня. – В конце концов, ты должна отрабатывать определённое время, и…

– Мама, сейчас без пяти шесть, – в тоне мужчины звучит металл. – Надежда ответственно относится к своим обязанностям.

И, насколько понимаю, у неё завтра суточное дежурство?

Он смотрит на меня, и я немного растерянно киваю, в замешательстве из-за того, что он помнит мой график, и из-за этой неожиданной поддержки.

Виолетта хмыкает, но больше ничего не говорит. Прощаюсь и выхожу из кухни, на ходу открывая приложение в мобильном и вызывая такси.

– Надежда, – догоняет меня уже в холле голос Володи, – подождите секунду.

– Да? – поворачиваюсь к нему, поднимаю брови.

– Эм-м, – он притормаживает. – Может быть, вас подвезти?

– Нет, спасибо, я на такси, – смотрю на него удивлённо.

Да что с ним? Он что, не понимает, что мать ему потом чайной ложкой мозг съест, если он сейчас её бросит и поедет меня отвозить домой?

– Что-то ещё? – спрашиваю, потому что Володя стоит молча, перекатываясь с пяток на носки и молчит.

– Да. То есть нет, – он смотрит на меня так пронзительно, будто пытается мысли мои прочитать. – Мы с вами точно не встречались раньше?

Мне становится не по себе. Есть во всём этом что-то странное, я бы даже сказала, неадекватное.

– Не совсем понимаю, чем вызваны ваши вопросы, – отвечаю осторожно.

– Нет, ничего, – он качает головой, а затем вдруг хрипло произносит: – Кажется, я схожу с ума…

Подходит ближе. Жадно вглядывается мне в глаза, потом медленно поднимает руку и вытаскивает из моего высокого пучка деревянную шпильку, которой я сегодня заколола волосы. Пряди падают на плечи, мужчина зарывается в них пальцами, обхватывая моё лицо.

– Птичка?..

Глава 9

И только тут я прихожу в себя.

– Что вы себе позволяете?! – вырываюсь и отскакиваю от него на несколько шагов.

Тяжело дышу, сама не знаю от чего – от испуга или от того, с какой силой меня внезапно тянет к нему. Будто и не было всего этого времени, а я вернулась в тело той восемнадцатилетней девчонки, сходящей с ума по своему мужчине.

– Простите, – он выглядит так, будто ему по голове пыльным мешком прилетело. – Надежда, я… не понимаю, что...

– Да идите вы… с вашими извинениями! – выпаливаю раздражённо. – Они опоздали… – прикусываю язык и договариваю в голове: «…на семь лет».

– Что… в каком смысле?

– Ни в каком! – вдыхаю и выдыхаю, чтобы успокоиться. – Вроде бы при устройстве на работу разговор был о том, чтобы я не вздумала смотреть в вашу сторону, нет? Или запрет только для меня действует, а вам можно смотреть, куда левая нога захочет?!

– При чём здесь… – Володя хмурится, запускает руку в волосы, потом, вздохнув, поднимает обе ладони кверху. – Простите! Правда, я не знаю…