Медведь и Дракон
Шрифт:
Кириллин опрокинул свой первый стакан с такой быстротой, словно ждал повода весь день. Он тут же опять наполнил стакан и поднял его в качестве тоста спутнику Джона:
– Ваше здоровье, Доминго Степанович, – что было достаточно близким именем и отчеством. Чавез поднял свой стакан в ответном жесте.
– Ваши парни великолепны, товарищи. Мы многому научимся у них.
Товарищи, – подумал Джон. – Вот сукин сын!
– Ваши ребята очень стараются, Юрий, и удивительно трудолюбивы.
– Сколько времени им потребуется? – спросил Кириллин. В его глазах не отражалось ни малейшего влияния алкоголя.
"Может быть, у них иммунитет к водке, – подумал Чавез. – Мне
– Две недели, – ответил Кларк. – Таково мнение Доминго.
– Так быстро? – удивился Кириллин, не скрывая удовольствия от такой оценки.
– Это хорошие бойцы, генерал, – сказал Динг. – Они уже владеют основными навыками, у них великолепная физическая подготовка, и они все схватывают на лету. Теперь им нужно привыкнуть к новому оружию и освоить новую программу подготовки, которую мы разработали для них. Насколько я понимаю, затем они станут инструкторами для ваших остальных подразделений?
– Совершенно верно, майор. Мы создаём региональные части для проведения специальных операций и антитеррористические подразделения по всей стране. Военнослужащие, с которыми вы занимаетесь на этой неделе, через несколько месяцев будут готовить остальных бойцов. Проблема, возникшая в нашей войне с чеченами, оказалась для нас сюрпризом, и теперь нам нужно обратить серьёзное внимание на терроризм как на угрозу нашей безопасности.
Кларк не завидовал Кириллину в осуществлении этой задачи. Россия – большая страна, в ней осталось слишком много национальностей от Советского Союза – точнее, ещё от царского времени, – и многим из них не нравилось быть частью России. Когда-то у Америки была такая же проблема, но она никогда не достигала такого размаха, как в России, а здесь её вряд ли удастся решить в ближайшее время. Единственным правильным решением этой проблемы будет экономическое процветание – богатые народы не ссорятся между собой, это слишком сильно отражается на фарфоре и столовых приборах, – но до процветания было ещё далеко.
– Так что, сэр, – продолжал Чавез, – через год у вас будут серьёзные и надёжные войска, при условии, что вам выделят необходимые ассигнования.
Кириллин поморщился.
– У нас это трудный вопрос, да и, наверно, у вас тоже?
– Да. – Кларк засмеялся. – Он решается легче, если вы нравитесь конгрессу.
– В вашей группе много разных национальностей, – заметил русский генерал.
– Да, но эта группа составлена из членов Вооружённых сил НАТО. Тем не менее мы привыкли работать вместе. Наш лучший стрелок, например, итальянец.
– Я видел его, но он такой крупный…
Чавез прервал его:
– Генерал, в своей прошлой жизни Этторе был Джеймсом Батлером Хикоком – извините меня, вам он больше известен под именем Дикого Билла Хикока. Этот сукин сын может написать своё имя пулями.
Кларк наполнил стаканы.
– Юрий, он выиграл у нас массу денег на стрельбище. Даже у меня.
– Вот как? – задумчиво спросил Кириллин, и у него в глазах появилось такое же выражение, какое было у Кларка несколько недель назад. Джон хлопнул его по плечу.
– Я знаю, о чём ты думаешь. Принеси побольше денег, если ты собираешься бросить ему вызов, товарищ генерал, – посоветовал Кларк. – Тебе придётся расплачиваться за проигрыш.
– Это мы ещё посмотрим, – заявил русский.
– Эй, Эдди! – Чавез подозвал к себе заместителя.
– Да, сэр?
– Расскажи генералу, каким пистолетчиком является наш Этторе.
– Этот гребаный итальянец! – выругался главный сержант Прайс. – Он выиграл двадцать фунтов даже у Дейва Вудса.
– Дейв – смотритель нашего стрельбища в Герефорде, и он тоже отличный стрелок из пистолета, – объяснил Динг. – Вообще-то Этторе нужно послать на Олимпийские игры или какое-нибудь другое соревнование – скажем, Кэмп Перри, Джон?
– Я уже думал об этом. Может быть, заявить его на соревнования за президентский кубок в будущем году… – задумчиво произнёс Кларк. Затем он повернулся. – Действуй, Юрий. Брось ему вызов. Может быть, тебе повезёт там, где
– Все до одного, а?
– Каждый сукин сын, – подтвердил Эдди Прайс. – Интересно, почему итальянское правительство прислало его к нам? Если мафия хочет прикончить его, желаю удачи этим ублюдкам.
– Ничего, посмотрим, – настаивал Кириллин, зародив у своих гостей подозрение, насколько он действительно хороший стрелок.
– Тогда вы это увидите, товарищ генерал, – пообещал Кларк.
Кириллин, который входил в состав сборной команды Красной армии по стрельбе из пистолета, когда был лейтенантом и капитаном, не мог представить себе, что кто-то победит его в пистолетной стрельбе. Он пришёл к выводу, что эти парни из НАТО подшучивают над ним, как поступил бы он сам, если бы ситуация была обратной. Он подал знак бармену и заказал по стакану водки всем присутствующим. Несмотря ни на что, ему нравились эти парни из НАТО, а их репутация говорила сама за себя. Этот Чавез, майор – Кириллину было известно, что он служит в ЦРУ и является отличным оперативником, так говорилось в инструктивных материалах, полученных из СВР, – выглядит хорошим солдатом, уверенность которого завоёвана на поле боя, именно так должен завоёвывать уверенность в своих силах настоящий солдат. Кларк был таким же, говорилось в инструктивных материалах, и к тому же весьма способным солдатом и разведчиком, с огромным опытом оперативной работы. Его русский был совершенным и литературным, с питерским акцентом, где он мог сойти за уроженца этого города. По мнению Кириллина, Кларк наверняка не раз пользовался своими познаниями в русском. Как странно, что такие люди когда-то были злейшими врагами. Если бы началась война между ними и русскими, она была бы кровавой бойней, и её исход оказался бы очень печальным. Сам генерал провёл три года в Афганистане, так что знал не понаслышке, какой мерзостью является война. Он слышал рассказы о войне с фашистами от своего отца, заслуженного генерала, но рассказы – это совсем не то, что видишь сам. К тому же в таких рассказах всегда отсутствуют самые страшные подробности, потому что ты бессознательно заставляешь себя забыть их. Да разве можно говорить за стаканом водки в баре о том, что на твоих глазах лицо друга превратилось в густое месиво крови и костей после попадания разрывной пули? Это нельзя рассказать человеку, который не изведал ужаса боя, но не имеет смысла рассказывать и тому, кто изведал, – ничего нового всё равно не скажешь. Ты просто поднимаешь стакан, вспоминая погибшего Мишу, или Васю, или ещё кого-нибудь, – и этого достаточно. Поступают ли так же эти люди? Наверно. Однажды они тоже потеряли товарищей, когда ирландские террористы напали на их базу.
В этом и заключалась суть военной профессии. Вы готовитесь, не жалея сил, чтобы шансы были на вашей стороне, но ещё никому не удавалось повернуть битву в том направлении, какое вам хочется.
Для Ю Чунь это был очень трудный день. Она приехала в Тайбей, чтобы ухаживать за своей престарелой и серьёзно больной матерью, и вдруг ей срочно позвонила соседка, сказав, чтобы она включила телевизор. На экране Ю Чунь увидела собственными глазами, как застрелили её мужа. Это был первый сокрушительный удар, который ей нанесла судьба в этот день.
Следующий удар постиг её, когда она попыталась вернуться в Пекин. Первые два рейса в Гонконг были переполнены, и ей пришлось провести четырнадцать одиноких несчастных часов в терминале, ещё одно анонимное лицо в море таких же анонимных лиц, наедине со своим страхом и одиночеством, пока ей не удалось наконец подняться на борт самолёта, направляющегося в столицу КНР. Авиалайнер бросало из стороны в сторону, женщина скорчилась на последнем ряду, надеясь, что никто не обратит внимания на её страдающее лицо, но спрятаться от соседей было невозможно, всё равно что скрыть землетрясение. Наконец авиалайнер совершил посадку, и ей удалось сравнительно быстро миновать иммиграционных и таможенных чиновников, потому что у неё не было ничего, в чём можно было бы спрятать контрабанду. Затем все началось снова, когда такси остановилось у её дома.