Медведев
Шрифт:
Это оружие пролежало в земле до самого февраля.
Чем дальше шла война, тем труднее становилось рабочему люду сводить концы с концами. В лавках не хватало не только мяса и молока, но уже и хлеба. Снова начались забастовки, жестоко подавляемые властями по законам военного времени. Активных стачечников теперь не просто увольняли — их направляли на фронт, в штрафные роты.
Первые волнения в Бежице вспыхнули уже в апреле 1915 года и связаны были с приездом в город царя, соизволившего посетить завод, выпускавший не только паровозы, рельсы, плуги, вагоны и другую традиционную продукцию, но также
Самая грандиозная за всю войну стачка потрясла Бежицу весной 1916 года. Начали ее рабочие механического, молотового, котельного, вагонного и плужного цехов. Через три дня бастовало уже шестнадцать тысяч человек, почти весь завод. Экономическими претензиями стачечники не ограничились, вся забастовка проходила под политическим лозунгом: «Война нам не нужна! Она нужна только хозяевам, они на ней наживаются!»
В первые дни стачки младшие Медведевы и Саша Виноградов распространяли в городе листовки. В последующие — Митя и Алеша собирали среди гимназистов и других учащихся деньги, табак и продовольствие в фонд стачечного комитета.
Директор завода Буховцев обещал рабочим удовлетворить все их требования. На самом деле он обманывал забастовщиков, тянул время, чтобы к городу подошли войска. В мае генерал Чердынцев, которому было поручено подавить забастовку на заводе, имевшем немалое военное значение, подкатил как-то на пролетке к группе рабочих, среди которых было и несколько гимназистов, в том числе и братья Медведевы, одетые в домашнюю одежду.
Генерал попытался завести с пикетчиками доверительный разговор, из которого, разумеется, ничего не вышло. Тогда он выругался, показав в сторону березовой рощи:
— Вы что, дожидаетесь, когда мы вас на этих березах вешать начнем?!
Молодой рабочий, в котором Митя узнал Баска, крикнул генералу в ответ:
— А ну, попробуй! Не оглянешься, как сам на березе болтаться будешь!
После этих слов в генеральских рысаков дружно полетели камни и комья земли.
Только 23 мая забастовка была подавлена. Пятьсот рабочих уволили без права обратного поступления на завод. Две тысячи лишили отсрочки от призыва и отправили на фронт.
В стране сложилась революционная ситуация. Царизм был обречен. Династия Романовых была сметена волей восставшего народа со сцены русской и мировой истории всего за восемь дней — 23 февраля — 2 марта 1917 года во старому стилю.
Дело каждого из нас…
Конец февраля был заполнен важнейшими событиями. В газетах по-прежнему печатались длинные списки убитых, раненых и пропавших без вести на фронте. В Брянск поступали вести о бурных событиях в Петрограде.
28 февраля здесь уже знали, что накануне почти вся столица находилась в руках восставших солдат и рабочих. Прошло несколько томительно долгих дней, и 3 марта в конце последнего урока гимназия словно взорвалась криками, оглушительным грохотом крышек парт, пронзительным свистом… Это кто-то принес в классы весть,
Братья Медведевы и еще несколько старшеклассников сняли со стены актового зала гимназии громадный, во весь рост, портрет императора Николая II в золоченой раме.
Того же 3 марта в цехах Брянского завода прошли первые выборы в состав Временного Совета рабочих депутатов. А на следующий день в здании театра пожарного общества Бежицкий Совет принял обращение к населению об оказании содействия в его деятельности. В обращении, в частности, говорилось: «Старая власть, веками мешавшая России свободно развиваться, более не существует. Рождается новая, свободная Россия. Дело каждого из нас напрячь все свои силы, чтобы помочь России наиболее безболезненно, наиболее правильно выйти на новый путь».
Занятия в гимназии стали чистой формальностью. По многолетней привычке гимназисты и преподаватели аккуратно являлись в классы. Уроки, однако, теперь более походили на митинги. Гимназисты с горящими глазами шумно, перебивая друг друга, дискутировали, горячо обсуждая бурные события. Впрочем, азартные споры в стенах класса очень быстро надоели Дмитрию, тем более что он уже испытал радость сопричастия к настоящему делу, когда вместе с Алексеем принимал участие в разоружении жандармов и полицейских. Вчетвером (с ними было еще двое рабочих) братья Медведевы пробились под огнем на чердак здания, где засели с пулеметом несколько жандармов, обезоружили и арестовали их. Полицейские участки в обоих городах были разгромлены еще раньше.
Перебивая друг друга, размахивая руками, Митя и Алеша вечером живописали Александру, как полыхал ненавистный участок, как выволакивали на улицу и разбивали шкафы и письменные столы, раздирали руками серо-желтые папки с жирными черными надписями «Дело» и «Секретно», как взвивались с дымом и развеивались по ветру полицейские бумаги, фотографии «государственных преступников», протоколы допросов…
К крайнему изумлению братьев, Александр рассердился:
— Что же вы наделали, дурьи головы!
— Но почему?! — Митя ничего не понимал, более того, он чувствовал себя глубоко оскорбленным. — Спалить все, чтобы и следа не осталось от этого оплота царского режима! — с искренним пафосом заявил он, даже не замечая, что говорит словно на митинге в классе.
— Да большей услуги этому самому старому режиму, чем поджоги и уничтожение архивов охранки и полиции, вы и нарочно придумать бы не могли!
— Но почему?! — снова повторили братья свой вопрос.
Александр взял себя в руки. Он видел, что Дмитрий и Алексей, как, впрочем, и большинство рабочих, громивших участки, искренне не понимают, в чем, собственно, заключается их ошибка.
— Запомните, ребята, — растолковывал Саша, — государственные бумаги любой власти — это достояние народа, а не толпы, и не меньшей ценности, чем золото и музейные сокровища. Вот ты, — он обратился к Мите, — восторгался, как красиво горели бумаги в участке. А там ведь были списки полицейских шпиков и провокаторов, с тайными кличками, расписками в получении денег за свои подлости, и тому подобное. А теперь эти мерзавцы могут спать спокойно и благодарить твой революционный гнев. Тоже мне герой, стулья ломать!