Медвежий угол
Шрифт:
Саломатин испуганно посмотрел на него.
– Христом богом клянусь… – пробормотал он. – Тут какая-то ошибка. Я отправил Савинова, потому что Заварзин так распорядился. Он еще сказал – пусть Савинов ко мне в кабинет зайдет – я его, мол, проинструктирую лично… Вот и все. А никакого разговора, чтобы я шел к цыганам, не было! Это потом Александр Николаевич все шишки на меня… – он делано улыбнулся. – Ну что ж, известно – стрелочник во всем виноват…
– А не надоело в стрелочниках до седых волос ходить? – осведомился
– Ну, знаете, – развел руками Саломатин. – Не всем в жизни удается в начальники выбиться. Я вырос в многодетной семье – отец-пьяница, безденежье, за братьями приходилось одежду донашивать – по всем приметам, я должен был на дно скатиться. Так что, можно сказать, мне еще неслыханно повезло. Остальные-то братья – один спился, другой в тюрьме умер, третий вообще пропал без вести… Мне грех на судьбу жаловаться, товарищ полковник! Хотя, наверное, по вашим меркам, мне действительно не место в органах…
– Ладно, не мне это решать, – буркнул Гуров. – Только все-таки пожестче надо быть, подполковник, – и не только с подчиненными!
– Я учту, – покорно сказал Саломатин.
– А насчет того, что Заварзин лично инструктировал Савинова, прежде чем к Караиму отправить, – это точно? Ошибки никакой нет?
– Абсолютно, – вздохнул Саломатин и произнес с просительной интонацией: – Только, если можно, не говорите Заварзину, что это я вам сообщил! Он все равно отопрется, а мне опять отдуваться…
– Жизнь покажет, – неопределенно сказал Гуров.
Он покинул милицию в чрезвычайно скверном расположении духа. Заместитель Заварзина выглядел скорее жалким, чем злокозненным человеком, и, наверное, заслуживал снисхождения, но у Гурова его поведение ничего, кроме раздражения, не вызывало. Из-за аморфной позиции таких, с позволения сказать, сотрудников люди, подобные Заварзину, чувствуют себя слишком вольготно.
Но слова Саломатина об инструктаже Савинова были похожи на правду, и это настораживало. Похоже, Заварзин погряз во всех этих неприятных делах гораздо глубже, чем предполагал до сих пор Гуров.
Дорога к Савинову, как выяснилось, проходила мимо местной больницы, и Гуров решил этим воспользоваться. Прежде всего ему хотелось встретиться с патологоанатомом, но, поскольку он никого здесь, кроме Шагина, не знал, Гуров сразу направился в кабинет главного врача.
Секретарши почему-то не было на месте, и Гуров без стеснения проследовал в кабинет, хотя из-за двери доносились громкие голоса – там происходил какой-то горячий спор.
Первое, что увидел Гуров, – была лысая голова Шагина, вся багровая от гнева и возмущения. Вцепившись ладонями в края письменного стола и слегка наклонившись вперед, главный врач яростно спорил с посетителями, вальяжно рассевшимися в креслах напротив. Здесь были две женщины бальзаковского возраста с надменными холеными лицами и круглощекий жизнерадостный живчик лет сорока, похожий на чиновника.
– Я
– Всех нас могут уволить, Дмитрий Тимофеевич! – философски возразил круглощекий. – И тебя и меня, и даже Эльвиру Константиновну. Министров увольняют!
– Вот министров пусть и увольняют! – огрызнулся Шагин. – А меня…
– А вас проще всего! – фыркнула дама в платиновом парике, которая, по-видимому, и являлась Эльвирой Константиновной. – Посмотрите, сколько нарушений у вас в очередной раз найдено! – она небрежно перелистала какой-то пухлый том, лежавший на столе. – Это же букет! Других и за меньшее увольняют, Дмитрий Тимофеевич. Вас мы еще долго щадили…
– Ну, спасибо, милосердные вы мои! – издевательски прорычал Шагин и в этот момент заметил застывшего у порога Гурова.
Гуров сделал ему знак, предлагая на минуту выйти, но Шагин поступил по-другому. Выпрямившись в полный рост, он шагнул из-за стола и, обведя компанию гостей плавным движением огромной ручищи, сообщил:
– Вот, полюбуйтесь, Лев Иванович! Снова то же самое! Помните наш разговор? Кому-то в области нет покоя, пока Шагин в этом кресле сидит! Снимать меня приехали! Да не держусь я за это место, будь оно проклято, но ведь речь идет о том, чтобы посадить сюда удобного человека, который не станет будоражить общественного мнения и выносить сор из избы… А поселок – черт с ним! Мало ли у нас в стране поселков?..
– Дмитрий Тимофеевич! – негодующе возвысила голос дама в парике. – Что вы такое несете? Вы выбирайте выражения – тем более при посторонних!
– А почему здесь вообще возникли посторонние? – недовольно произнес круглощекий. – Разве мы не договаривались, что нам не будут мешать? Товарищ, вы по какому вопросу? – раздраженно обратился он к Гурову.
– А я любопытный, – улыбнулся Гуров. – Меня многие вопросы интересуют. В частности, я был бы не прочь узнать, по чьему конкретно распоряжению вы проводите проверку.
– Ну, заявочки! – несколько растерянно проговорил круглощекий. – А кто вы такой, собственно говоря, чтобы требовать от нас отчета?
– А я ничего, собственно говоря, от вас не требую, – сказал Гуров. – Я просто сказал, что было бы любопытно узнать… А вообще, я старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Гуров – из главка МВД, между прочим. Ведомства у нас разные, конечно, но Дмитрий Тимофеевич кажется мне человеком ответственным и разумным. Поэтому я приложу все старания и возможности, чтобы не дать его в обиду. Советую это хорошенько запомнить!