Медвежий замок
Шрифт:
Пора выполнять обещание и вручить отличительные значки. И Норманн устроил торжественное построение своей дружины. Первым делом подошел к воеводе и надел ему на шею золотую цепь с медальоном, где на белом эмалевом фоне красовалась злобная медвежья морда. Захар Дидык раскраснелся и гордо выпятил грудь, а когда получил комплект золотых пуговиц, неожиданно прослезился. Сотники получили серебряные пуговицы с медальонами по «родам войск», воинам достались медные пуговицы с медными нагрудными значками. Новики получили на грудь простенький кованый железный значок и оловянные пуговицы.
Лесопилки как-то сразу стали обыденным делом, а вскоре появилась модификация для плотников и столяров. Норманн только подивился человеческой изобретательности, как быстро совершенно неизвестное устройство не только вошло в жизнь, но и получило новое направление. Запасы фанеры таяли буквально на глазах – сотня щитов для Ахмыла утонула среди заказов корабельной дружины и остальных ратников. Корабельщикам, как и было обещано, вытравил бобра с оскаленной мордой. Лучники захотели лебедя, и Норманн сделал рисунок гордой птицы. Пешие красовались с медведем, а конные упросили украсить их щиты грозным орлом. Кузнецы да столяры взяли на себя практически всю работу, на долю Руслана осталось только нанести на вощеную поверхность сам рисунок. В качестве неожиданного сюрприза получил щит от «общества» где был вытравлен кулак, держащий на цепи двух медведей.
– Боярин, проснись, боярин! – раздался среди ночи суматошный стук в дверь.
Невесомая соболья шуба на шелковой подкладке служила весьма комфортным халатом.
– Что случилось? – Норманн открыл дверь.
– На немцев напали, обоз с ранеными пришел, и письмо тебе.
Николаус фон Кюстров прозаично сообщал, что его селение атаковали три сотни шведов. Нападение отбито, погибло восемь копейщиков, остальные ранены. Тридцать семь человек отправлены господину Norman von Russ в замок на лечение. Враги оставили убитыми пятьдесят два человека, раненых и часть убитых унесли с собой. Поселенцы не пострадали, так как их успели увести в замок.
– Раненых показали лекарям?
– Занесли в палаты. Травницы с костоправами нас выгнали, но в окнах свет яркий, все свечи зажгли.
– Всем спать! Поутру ко мне Дидыка!
К чему среди ночи поднимать суету? После сражения прошло три дня, и несколько часов ничего не решит, зато по запарке легко наделать ошибок.
– Завтракал? – увидев входящего воеводу, спросил Норманн.
– Успеется, квасу выпил – и к тебе.
– Садись за стол, враг от нас все равно не убежит.
– Спасибо за честь! – Воевода перекрестился и сел в кресло. – Нам готовиться надо. Когда выходим?
– Ты ешь, ешь! Кто за дверью остался?
– Десятники Ченц и Вербил.
– Юргус! – перешел Норманн на немецкий. – Позови в дом воинов, которые стоят за дверью.
– Ты чего сказал? – насторожился Дидык.
– В дом твоих людей позвал.
– Зачем! Не по праву им в боярские хоромы входить!
– Гонцами побегут твое слово исполнять.
– Тогда можно, –
– Побольше себе накладывай, обедать будем уже в дороге.
– Что задумал? Спешить тоже надо с умом.
– Прям сразу отсылай гонца к Выгу во двор. Надо с карелами поговорить, разузнать место свейской крепостицы да как выглядит.
– Вербил, ты слышал? Бегом!
– Погоди чуток, кто вызовется в проводники, тому рубль серебром дам. Теперь беги.
– Ловко! Я бы сначала к немцам пошел, разузнать что да как.
– Зачем? Все написано в письме, а что упустил, сам виноват.
– И то верно. Сколько людей возьмем?
– Всех новиков и полусотню твоих орлов. Верхом да на санях к вечеру будем у Ведлозера.
– А дальше? Зимой по лесу верхом! Сами измучимся и коней заморим.
– Переночуем, а дальше пешими. Лошадей и сани пошлем назад. Отбери толковых людей, чтоб табун на лесной дороге не растеряли.
– Ченц! Ты все понял?
– Да, воевода, я побежал.
– Ты останешься здесь за главного и дозор учреди, а то повяжут тепленькими, как немцы попались.
– Не вини их: неизвестная земля, чужой язык и дозор в лесу совсем не просто нести, здесь навык нужен.
– На обратном пути разберемся, а ты переговори с ранеными, разузнай, как врага проспали.
– Сам-то что задумал?
– Крепостицу возьму да немцам во владение отдам.
– С новиками да полусотней? Дружину зазря положишь. Люди сказывают, свеи до беспамятства бьются.
– Что те, что мурманы отвара мухоморного напьются – и голышом с топорами в атаку.
– Новики с перепугу разбегутся. С таким отваром человек боли не чувствует.
– Зато через пару часов квелый как сонная муха, такое войско палками можно забить.
– До этого еще дожить надо.
– В бою надо уметь бежать не только вперед, но и назад. А то сцепятся как собаки, норовя куснуть побольнее да половчее.
– Научишь обманки устраивать?
– А то! Выбирай время и приходи. Все забываю сказать, поговори с вепсами да выбери себе землю, летом получишь тридцать дворов.
– Спасибо за милость, боярин! – Дидык упал на колени.
– Обживаться надо, глядишь, и сотники с десятниками найдут себе место среди леса и скал.
Дружина собралась как по тревоге. Норманн несколько раз приказал проверить оружие и амуницию. Заставил пересчитать продукты из расчета трех ночевок в лесу, но, видя нетерпение в глазах воинов, приказал трогаться в путь. Лесная дорога оказалась неплохо наезженной, в некоторых местах могли спокойно разойтись двое саней. Глухой и безлюдный лесной край на поверку оказался не таким уж и диким. Люди общались между собой, торговали, засылали сватов и ездили друг к другу в гости.
К Ведлозеру вышли еще засветло, дорога огибала околицу селения вепсов под названием Юргалица и снова пряталась среди вековых сосен.
– Далеко до следующего селения? – спросил Норманн.
Проводник невозмутимо смотрел вперед, как будто и не слышал вопроса. Норманн уже собрался пнуть его ногой, но тут прискакал один из дозорных.
– Боярин! В трех километрах карельская деревня, дорога уходит дальше в лес.
– Слышь, ты, Иван Сусанин, куда ведет эта дорога?
– Не знаю, – сохраняя невозмутимость, ответил проводник.