Мефистон. Город Света

Хинкс Дариус

Мефистон оцепенел от боли, когда голубой свет стал подниматься от алтаря, пронзая его грудь и возносясь к сводчатому потолку. Энергия проносилась через него с такой яростью, что пробивалась сквозь трещины на коже, словно буря на умирающем солнце. Он закрыл глаза, а когда открыл их, увидел сразу два мира. Зал под стеклянным куполом на Сорциариусе и колоннаду на Сабассусе.

В первом зале Мефистон видел, как к нему подходит жрица, все так же задорно улыбаясь. Она держала нож с изогнутым клинком и что-то шептала.

В другом он наблюдал, как Рацел яростно отстреливается от толпы рубрикантов.

Друг лежал рядом с ним, истекая кровью. Он будто пытался дотянуться до Мефистона, но пал под огнем, не успев. Повсюду валялись трупы, в основном тела предавших десантников, но были и Кровавые Ангелы. Гай смог приподняться на локте и открыть огонь, но его броня уже была пробита в нескольких местах, и его окружали враги.

+3десь, в Городе Света, я завершу труд, начатый пять веков назад, и ты станешь катализатором.+

Жрица вонзила кинжал в бок Мефистона.

Когда она вырвала клинок, он ничуть не удивился ране в форме девятки, завершившей треугольник из порезов на теле. Наружу потекла кровь, и пентакли на обеих планетах вспыхнули ярче. Цадкиил расхохотался.

+ГОТОВО.+

Ритуал окончился, и в тот же миг три части души Мефистона воссоединились.

Он охнул и выпал из пентакля рядом с Рацелом, продолжающим стрелять.

Мысленным взором он наблюдал за невероятной силой, вырванной из его духа Цадкиилом. Она с воем пронеслась через Сабассус, обрушилась на первый из девяти пиков и хлынула в гротескного, похожего на птицу мутанта, сгорбившегося на алтаре в форме когтей. Мефистон знал, что это искаженное Хаосом создание — не кто иной, как Луций Антрос.

А затем пламя прошло через каждую из других гор, вспыхнувших, будто сверхновые, отчего планету окружило кольцо света.

Серебряные Башни возродились.

Глава 35

Плавник, залив Приуса, Сабассус

Антрос рыдал огненными слезами. Раздирающий его эфирный свет терзал Луция так, как не смогла бы никакая рана. То была мука проклятия. Он оступился. Подвел капитул, своих братьев и, что хуже всего, подвел Мефистона. Из сгорбленной спины вырвались искрящиеся крылья, а руки превратились в перламутровые когтистые лапы. Вот куда завели снедавшие его всю жизнь мечты о славе. Они исполнились самым кошмарным из мыслимых образом, будто в насмешку над его гордыней.

Но еще сильнее, чем искажения тела, его мучил распад разума. Колдовство демона раскололо мозг библиария, будто зеркало. К нему одновременно приходили бесчисленные идеи, но ни в одной из них не было смысла. В голове стоял ужасный гвалт голосов, каждый из которых требовал, чтобы его услышали. А собственный голос Луция Антроса быстро затихал, утопая в гуле. Вероятно, у него оставались минуты, быть может, даже секунды, прежде чем он погрузится в пучину безумия и забудет обо всем, что некогда считал важным.

Луций напрягся от боли, когда пламя варпа впилось в него с новой силой, отчего его перья закружились, будто плавящаяся руда.

Он чувствовал, как чары демона кружат вокруг планеты в бесконечной петле, наполняя жизнью Серебряные Башни, ибо кодиций стал проводником. Он сделал это возможным. Именно его разрушающийся разум направлял всю эту ужасную энергию в каждую из девяти вершин. Он был так тесно связан с башнями, что в своем воображении представлял, как они скидывают столетние наслоения камня, чтобы явить истинную, нечестивую красоту.

— Почему ты доверился мне? — простонал Антрос, вспомнив последний разговор наедине с Мефистоном на Ваале, когда они играли в мемориам.

Казалось, что старший библиарий и в самом деле понимает его, знает, кто он такой, но все равно проявляет веру. Как мог Мефистон так ошибаться? Как он мог не заметить, что проведенные в тайных изысканиях годы сделали Луция уязвимым к кошмарной западне? Что он позволял себе впитывать знания слишком вольно и слишком много? Ведь, должно быть, он был проклят уже тогда. Уже тогда обрек свою душу и тем не менее сидел в комнате с Мефистоном. Почему же тот не казнил его на месте, когда еще имелся шанс остановить грехопадение? А теперь его не ждет и блаженное избавление в смерти. Он будет продолжать жить в вечных мучениях в кошмарном обличье, заманивая чистые души на путь проклятия.

— Почему ты не спас меня? — простонал Антрос, утрачивая немногие оставшиеся осколки рассудка.

И с этой последней мыслью Луций вспомнил, что же сказал ему Мефистон во время той злополучной партии. «Доверь свою душу Андомацию, — произнес он, постучав пальцами по посоху, который только что дал Антросу. — Он не подведет тебя, даже если ты подведешь себя».

И Луций засмеялся, несмотря на страдания, ведь наконец-то все понял, наконец-то осознал гений господина. Слезы стыда уступили место слезам радости.

Он вцепился в посох Андомация и из последних сил направил силу Цадкиила через содержащий изъян металл.

Глава 36

Коготь, дельта Абиссаммы, Сабассус

Мефистон поднялся на ноги и воздел Витарус над головой.

По всей колоннаде падали рубриканты. Их броня с глухим хлопком сминалась в незримой хватке. Несколько успели выстрелить в падении, не целясь, и повредить колонны. А затем затихли и они.

Бой завершился, но зал все еще был переполнен светом и шумом. Энергия вливалась в алтарь сквозь окно в форме восьмиконечной звезды, а затем исчезала в другом окне.

Отброшенный Рацелом шлем покатился по ступеням, а сам библиарий ругался, задыхаясь. Лицо его побелело и было вымазано в крови. Пару секунд он мог лишь хрипеть, однако потом окинул Мефистона взглядом:

— Это и в самом деле ты?

Властелин Смерти кивнул, опуская меч, и помог брату встать на ноги.

Гай оперся на него, все еще пытаясь отдышаться. У подножия ступеней собирались выжившие бойцы отделения Туриоссы, отряхивающие броню и ожидающие приказов.