Мегаклон
Шрифт:
— На флоте паёк получше будет, — сказал он самодовольно.
Рин позаглядывал в посудины и спросил:
— Обычная пища. А мяса нет?
Дарт подавился и стал кашлять. Анду пришлось стучать ему по спине.
— Хватит! Хватит, я в порядке, — Дарт пытался увернуться от трёхпалой ладони Анда. — Мясо нам выдают только по праздникам. А вам что, часто приходилось кушать мясо?
— Не часто, но приходилось, — ответил Рин.
Обед прошёл в молчании. После трапезы немного передохнули и вновь занялись палубой. С работой покончили затемно. Дарт вновь принёс сетки с горшочками. После ужина Дарт пожелал всем спокойной ночи и ушёл. Синты
Проснулись синты рано. Солнце ещё не оторвалось от линии горизонта, но дальше спать не давал свежий ветер. «Забияка» скрипел каждой доской, почти так же сильно, как при подъёме. В многочисленных щелях надстройки свистел ветер. Синты, ёжась, вышли на палубу. Вокруг судна висел густой туман. Земли видно не было. Казалось, «Забияка» попал в облако и теперь никак не мог выбраться из него.
Дарт не появлялся, а голод уже давал о себе знать. Синты решили спуститься с палубы. Несмотря на ранний час под палубой работа кипела. Тусклые светильники давали мало света, но никто не жаловался. Друзья по запаху нашли камбуз. Хмурый кок сидел на табуретке посередине своих владений и огромным тесаком счищал кожуру с морщинистых клубней. Кок был крупного телосложения. Рин подумал, что первый раз видит толстого элта. Рин прокашлялся, только тогда кок поднял голову. Он осмотрел незваных гостей и кивнул в сторону закопчённого очага.
Друзья взяли по большому листу, наложили на них уже привычную размазню, устроились на лавке и приступили к трапезе. Размазня уже остыла и покрылась коркой. Тем не менее, съели всё. Напоследок похрустели листами, заменяющими тарелки, попили воды из бочки и направились к выходу.
— Я не понял! Вы куда? — искреннее изумление округлило черты лица хмурого кока.
Кок встал с табуретки, вытер тесак о фартук и двинулся на друзей. Он подошёл к ним вплотную. Выставив вперёд челюсть, он поводил из стороны в сторону тесаком. Свет от светильников, отраженный от лезвия, зловеще посвёркивал. Кок повторил вопрос:
— Так вы куда собрались?
— Мы личные помощники эгреготессы Элил. Мы идём выполнять её задание, — Рин решил применить уже опробованную тактику.
Элт хмыкнул. Произведенный им звук больше походил на хрюканье. Он отвёл взгляд в сторону и резко ударил Рина рукояткой тесака в живот. Рин согнулся пополам. Анд хотел помочь ему, но получил такой же резкий удар в живот кулаком. В тот же миг кок отшвырнул обоих друзей от выхода. Посмотрел на оцепеневшего от страха Гы злобным взглядом и произнёс:
— Флотский закон обязателен для всех! Что мне эгреготесса!? Да хоть сам адмирал. Если ты последний на камбузе, ты обязан остаться и помочь! — голос кока гремел как набат. Каждая плошка дрожала на своей полке. — Вы что, не знаете об этом?
Синты дружно замотали головами. Кок сел на табуретку, поставил ноги на перекладины и продолжил:
— Понаберут всяких. Да кок главный человек на судне. Да что там, на судне, на всём флоте.
Синтам пришлось остаться. Они чистили, драили, скребли. Кок восседал на табурете и ни на минуту не умолкал. Его указательные пальцы двигались так быстро, что в какой-то момент кок напомнил Анду многорукого индийского бога. Через равные и дольно короткие промежутки времени голос кока звучал особенно громко: «Понаберут всяких». Так он выражал особенное неудовольствие тем, что делали синты.
—
Вскоре появились первые матросы. Всегда весёлые, переступив порог камбуза, они замолкали. Украдкой бросали боязливые взгляды на кока и сочувственные на синтов. Синты пообедали в общей толкотне. Захватив с собой фруктов и воды на ужин, незаметно прошмыгнули в свою надстройку на палубе. Вокруг судна по-прежнему висел густой туман. Остаток дня синты провели, не показываясь на палубе. Быстро стемнело. Они лежали в гнездах из канатов и хрустели фруктами. На полу стоял глиняный светильник, он чадил коротким фитильком. По большому счёту, светильник освещал сам себя, но всё же он создавал определенный уют и был центром внимания маленькой компании.
— Огонь — это здорово. Можно часами вот так сидеть и смотреть на него, — сказал Рин мечтательным голосом. — Слушай Анд, помоги мне с огнём. Я хочу научиться зажигать его и поддерживать.
— Ну, если ты не будешь бояться и прятаться куда-нибудь с головой, то научу.
— Сейчас огонь совсем маленький, он не кажется опасным. Наоборот, он внушает доверие и покой.
Анд встал со своего гнезда, подойдя к огню, опустил в его пламя щепочку. Она сразу же загорелась.
— Как живое существо! Перешёл туда, где есть пища! — воскликнул Рин.
— Кроме пищи ему нужен кислород, — сказал Анд.
— Я же говорю, как живое существо!
Затем Анд достал спички, которые он вместе со светильником стащил на камбузе. Когда Анд показал, как пользоваться спичками, это вызвало у Рина новый приступ восторга. Но эксперименты со спичками пришлось прекратить, их было очень мало. Вскоре дверь распахнулась. В помещение ворвался Дарт. Он плюнул на пальцы и затушил огонь. Затем возмущенно зашипел:
— Вы что, смерти моей хотите!? Мы же в рейде! С наступлением темноты на судах действует режим светомаскировки. А вы тут целый костёр запалили. Да сейчас даже пукать громко нельзя! Смотрите у меня, — Дарт потряс в воздухе грязным кулаком и ушёл.
Анд уже засыпал, когда послышался голос Гы:
— Скажи Анд, когда кок ударил тебя, тебе было больно?
— Конечно, мне было больно! Когда бьют, всегда больно! Почему ты спрашиваешь?
— Я не могу понять, почему разумные существа причиняют друг другу боль? Тот, кто бьёт, понимает, что испытывает другой. Потому что он такой же организм, с таким же набором нервной ткани. В распоряжении разума столько способов коммуникации, что без труда можно было бы донести до оппонента свою точку зрения.
— Кок просто тупая скотина! Ему нравится бить других. Он получает от этого удовольствие, — вскрикнул Анд.
К разговору решил присоединиться Рин, он опёрся на локоть и сказал:
— Это только часть правды. Кок считает себя другим. Он считает себя высшим существом. И поэтому имеет право поступать с другими грубо.
— Я и говорю, скотина.
— Но почему он считает себя другим? Что в нём особенного?
— Вероятнее всего, потому, что он больше других знает о традициях флота. Помните, он говорил, что на нём весь флот держится.