Мегрэ, Лоньон и гангстеры
Шрифт:
— Жанвье я отпустил домой. Если мы заедем за ним, мы потеряем слишком много времени.
Жанвье жил в пригороде, как раз в противоположном направлении от тех мест, куда им надо было ехать.
— Меня вы не возьмете с собой? — робко спросил Вашэ.
— А кто будет дежурить?
— Бюшэ сидит в своем кабинете.
— Нельзя взвалить на него всю ответственность. Ты бывал в Мэзон-Лафите?
— Я часто проезжал мимо на машине, а два или три раза ездил туда на скачки.
— А места вокруг Мэзон-Лафита, в сторону леса, знаешь?
— В свое время я там тоже как-то был с
— Ты не слыхал про заведение, которое называется «Весельчак»?
— Такое название часто встречается. Проще всего позвонить в жандармерию.
Можно, я вас соединю?
— Ни в коем случае! И в местную полицию тоже нельзя обращаться. Вообще никому ни слова об этом. Чтобы ни в одном разговоре не было даже намека на Мэзон-Лафит, ясно?
— Да, шеф.
— Добрый вечер, Вашэ.
— Добрый вечер, шеф.
Когда Мегрэ вышел из кабинета, в каждом его кармане лежало по пистолету.
Садясь в дежурную машину, которая ждала во дворе, он спросил полицейского, сидевшего за рулем:
— Оружие при тебе?
— Да, господин комиссар.
— У тебя есть дети?
— Мне двадцать три года.
— Ну и что ж?
— Да я еще не женат.
Это был ажан новой школы, и он больше походил на чемпиона Олимпийских игр, чем на тех усатых и пузатых полицейских, которые стояли на перекрестках до войны.
Поднялся сильный холодный ветер, но небо этой ночью было каким-то совсем необыкновенным. Низко над землей проносились свинцовые тучи; они сбились в плотную массу, и временами темнота была такая, что хоть глаза выколи; но все же иногда эта завеса как бы разрывалась, и в разрыве, будто в щели между скалами, открывался фантастический лунный пейзаж: высоко в небе застыли сверкающие курчавые облака, отливающие чистым серебром.
— Давай-ка поедем медленнее.
Люка жил на левом берегу, и надо было дать ему время добраться до авеню Гранд Армэ. Мегрэ не без сожаления отказался выполнить просьбу Вашэ. Была минута, когда комиссар колебался, не прихватить ли все же и его, и Бонфиса, который с восторгом участвовал бы в такой операции.
Мегрэ прекрасно понимал, какую ответственность он взял на себя и в каком тяжелом положении он может оказаться.
Прежде всего, он не имел никакого права действовать в районе Мэзон-Лафита. Согласно установленному порядку, он должен был либо обратиться в Управление национальной безопасности, которое послало бы туда своих людей, либо получить разрешение по всей форме в жандармерии департамента Сенэ-Уаз, но на это пришлось бы потратить много часов.
Даже с точки зрения элементарной осторожности — ведь он с самого начала знал, с каким противником имеет дело, а тем более после того, что произошло на улице Рише, — все как будто говорило о том, что для этой операции необходимо привлечь большой вооруженный отряд и устроить настоящую облаву с оцеплением и прочим. Но Мегрэ был убежден, что именно при такой облаве они не обошлись бы без жертв.
Вот почему он решил действовать на свой страх и риск и остановил свой выбор на Торансе и Люка. Он охотно взял бы с собой еще только Жанвье, будь тот на месте, да, быть может, и Малыша Лапуэнта, чтобы представить ему случай выказать свою храбрость.
— Сверни
Торанс их уже поджидал, топая ногами, чтобы согреться.
— Ну, лезь в машину. Оружие есть?
— Нет, шеф. Знаете, шеф, та дама оказалась совсем неопасной.
Мегрэ дал ему один из своих двух револьверов; машина проехала еще несколько метров и остановилась на углу авеню Гранд Армэ.
— Вы напали на след? Мы их задержим?
— Скорее всего.
— Когда моя подопечная отправлялась в театр, она спросила меня: «Почему бы вам не сесть со мной в одно такси, раз мне все равно от вас не отвязаться?» У меня не было никаких оснований отказать себе в этом удовольствии, и я сел к ней в такси. «А спектакль вы не будете смотреть?» спросила она, когда мы приехали в театр. Но я предпочел охранять ее уборную.
Я только позволил себе из-за кулис посмотреть ее номер. Потом мы вместе вернулись назад.
— Она ни о чем не говорила?
— Только о Билле Ларнере. Похоже, она и в самом деле не знает тех двух.
Она клянется, что сама их боится. Потом она позвала какую-то подругу и вместе с ней отправилась в ресторанчик на улице Руаяль, чтобы перекусить.
Она и мне предложила поужинать с ними, но я отказался. Потом мы вернулись к ее дому и, словно влюбленные, довольно долго стояли у парадного, прежде чем расстаться.
Мегрэ подозревал, что Торанс нарочно болтает без удержу, — видно, он заметил напряженность шефа. В эту минуту к их машине подъехало такси, хлопнула дверца, и торопливо, бодрым шагом к ним подошел Люка.
— Поехали? — спросил он.
— Ты не забыл оружие?
Мегрэ скомандовал шоферу:
— В Мэзон-Лафит.
Они проехали Нэи, потом Курбевуа. Мегрэ взглянул на часы — половина четвертого; тяжелые грузовики почти непрерывным потоком двигались в сторону Центрального рынка; попадались также фургоны, но легковых машин почти не было.
— Вы знаете, в какое гнездышко они залетели, шеф?
— Может, знаю, но я в этом не уверен. Барон не позвонил мне, хотя обещал.
Боюсь, как бы ему в голову не пришла та же мысль, что и Лоньону, — сделать все самому.
— Он выпил?
— Мне говорили, что изрядно.
— Он с машиной? Мегрэ нахмурил брови.
— У него есть машина?
— Дней десять назад он купил по случаю сильно подержанный автомобиль и теперь с ним не расстается.
Не это ли объясняет странное поведение инспектора? Когда он, набравшись как следует, вышел из бара Лунджи и сел в свою машину, не пришла ли ему в голову пьяная мысль прокатиться в Мэзон-Лафит, чтобы воочию убедиться, что он напал на след?
— Вы звонили в жандармерию? — спросил Люка.
Мегрэ отрицательно покачал головой.
— А Управление национальной безопасности в курсе нашей операции?
— Нет.
Они прекрасно понимали друг друга, никто не хотел прерывать молчания.
— Наши приятели все вместе?
— Если не разбежались. Но не думаю. Чарли ранен, видимо, в плечо.
Мегрэ коротко рассказал им о сцене, которая разыгралась на улице Рише, Люка и Торанс напряженно слушали его, по достоинству оценивая ситуацию.