Мегрэ путешествует

Сименон Жорж

Потом комиссар сказал Люка:

— Если меня будут спрашивать, я в «Георге Пятом».

— Это по поводу отравления?

Люка покраснел: вопрос сорвался у него с языка сам собой.

— Какого отравления?

— Графини… — пробормотал Люка.

— О чем ты говоришь?

— Сегодня утром в донесениях было что-то про графиню с итальянской фамилией, которая пыталась покончить с собой в «Георге Пятом». Я ничего не сказал вам только потому, что…

— Где это донесение?

Люка порылся в куче бумаг, громоздившейся

у него на столе, и вынул оттуда листок — донесение на официальном бланке.

— Она не умерла, вот почему я…

Мегрэ прочел те несколько строк, о которых вспомнил его помощник.

— Ее смогли опросить?

— Не знаю. Кто-то из VIII округа ходил в больницу в Нейи. Я пока не знаю, была ли графиня в состоянии говорить…

Мегрэ не знал, что в эту же ночь, чуть раньше двух часов утра, графиня Пальмиери и полковник Дэвид Уорд вышли из такси перед отелем «Георг Пятый» и консьерж нисколько не удивился, увидев, что они вместе идут к нему за своими ключами.

Жюль, коридорный, дежуривший на их этаже, тоже не удивился, когда, отвечая на звонок из 332 номера, увидел полковника у графини.

— Как обычно, Жюль! — сказала графиня.

Это означало: бутылка «Крага» сорок седьмого года и непочатая, даже не открытая бутылка «Джони Уокера»: полковник опасался пить виски, которое открыл не сам.

Люка ожидал выговора, но вместо этого Мегрэ изумленно посмотрел на него, словно был не в состоянии поверить, что самый давний товарищ по работе мог оказаться таким бестолковым. И от этого Люка почувствовал себя виноватым больше, чем от любого выговора.

— Идем, Лапуэнт.

По пути они столкнулись с одним мелким негодяем, которого комиссар вызвал к себе.

— Приди ко мне сегодня днем.

— Во сколько часов, шеф?

— Во сколько захочешь.

— Мне брать машину? — спросил Лапуэнт.

Машину они взяли, и Лапуэнт сел за руль.

В «Георге Пятом» портье уже имел на этот счет указания:

— Оставьте машину здесь. Я ее припаркую.

Все получили указания. Пока двое полицейских шли по «Георгу Пятому», двери тут же открывались перед ними, и они мгновенно оказались в 347-м номере, где уже находился директор, предупрежденный по телефону.

Мегрэ не часто выпадал случай работать в «Георге Пятом», но все же его вызывали в этот отель два или три раза, так что он был знаком с месье Жилем и теперь пожал ему руку. Доктор Фрер ждал в гостиной возле столика на одной ножке, куда поставил свой черный чемоданчик. Это был хороший человек, очень спокойный, лечивший влиятельных людей и знавший почти столько же их тайн, сколько сам Мегрэ. Только он вырос в другом мире, куда полицейским редко случалось входить.

— Он мертв?

Врач кивнул.

— Когда примерно умер?

— Точное время позволит установить только вскрытие, если будет приказ его провести — а я предполагаю, что такой приказ будет.

— Это не несчастный

случай?

— Подойдите посмотреть…

Мегрэ так же, как месье Жиль, не оценил по достоинству то зрелище, которое представляло собой голое тело в ванне.

— Я его не двигал, потому что с медицинской точки зрения это было бесполезно. На первый взгляд это похоже на один из тех несчастных случаев, которые происходят в ванных чаще, чем принято считать. Человек поскользнулся, голова ударилась о край, и…

— Я знаю… Только от этого не остаются следы на плечах. Вы это хотите сказать?

Мегрэ тоже заметил два более темных, чем кожа рядом, пятна, похожих на кровоподтеки, на плечах мертвеца.

— Вы думаете, ему помогли умереть, да?

— Не знаю… Я бы предпочел, чтобы этот вопрос решил судебно-медицинский эксперт…

— Когда вы в последний раз видели полковника живым?

— Примерно неделю назад, когда приходил сделать укол графине.

Месье Жиль нахмурился. Может быть, он хотел избежать разговора об этой женщине?

— Графине с итальянской фамилией?

— Графине Пальмиери.

— Той, которая этой ночью пыталась покончить с собой?

— По правде говоря, я не уверен, что она пыталась всерьез. Что она проглотила много фенобарбитала, это точно. Но я знаю, что она постоянно принимает его по вечерам. Она приняла большую дозу, но сомневаюсь, что проглотила так много, чтобы это могло привести к смерти.

— Имитация самоубийства?

— Этот вопрос я как раз задаю себе…

Оба, и доктор, и Мегрэ, часто имели дело с женщинами — и почти всегда это были красивые женщины, которые из-за ссоры, разочарования или любовной истории принимали столько снотворного, чтобы оно вызвало симптомы отравления, но не поставило под угрозу жизнь.

— Вы говорите, что полковник был у графини, когда вы делали ей укол?

— Я делал ей эти уколы два раза в неделю, когда она жила в Париже. Витамины В и С. Ничего серьезного у нее не было. Переутомление… Понимаете?

— А полковник?..

Месье Жиль предпочел ответить на этот вопрос сам:

— Полковник и графиня были в очень близких отношениях… Но жили в разных номерах, и я всегда спрашивал себя отчего, потому что…

— Он был ее любовником?

— Это была признанная, можно сказать, узаконенная обществом близость.

Еще два года назад, если я не ошибаюсь, полковник потребовал у жены развод, и в их кругу ожидали, что, став свободным, он сразу женится на графине.

Мегрэ чуть не спросил с притворной наивностью: «В каком кругу?»

Зачем спрашивать? Тут зазвонил телефон, и Лапуэнт взглянул на шефа, чтобы понять, что делать. Было заметно, что обстановка отеля произвела впечатление на молодого инспектора.

— Ответь…

— Алло? Что? Да, он здесь… Да, это я…

— Кто это? — спросил Мегрэ.

— Люка. Он хотел бы сказать пару слов.