Механическое пианино
Шрифт:
– Фит-фит, сиби такару?
– Прошу вас, – сказал ей Холъярд, – прошу вас извинить моего друга. Он немножечко под газом.
Она ухватила шаха под руку, и они вместе протиснулись обратно в лимузин.
– Боюсь, что здесь произошло ужасное недоразумение, юная леди, – сказал Холъярд. – Я просто не знаю, как вам все это объяснить. Я, кхм, кхм, дело в том… Я хочу сказать, что он, пожалуй, не просто предлагает вам прокатиться.
– Он меня попросил кое о чем, не так ли?
– Да.
– Значит, здесь нет никакого
– Фит-фит, – сказал шах.
– Вот именно, – сказал Холъярд.
Хашдрахр с усиленным интересом принялся рассматривать улицу за окном – дикарь, что с него спрашивать, – а Холъярд с трудом держал себя в рамках.
– Вот мы и приехали, – объявил шофер. – Здесь находится кабинет доктора Пепковитца.
– Ну что ж, юная леди, вам придется подождать нас в машине, – сказал Холъярд, – пока шах войдет в здание, где его будут лечить от простуды.
Шах улыбался, быстро вдыхая и выдыхая воздух.
– У него прошел насморк, – изумленно сказал Хашдрахр.
– Поехали дальше, – распорядился Холъярд.
У него уже был случай наблюдать столь же чудесное исцеление эквадорского бригадного генерала от ангины.
Девушка выглядела очень озабоченной и довольно несчастной. «Она совершенно не подходит к своей роли», – подумал Холъярд. Она постоянно улыбалась, причем очень неуверенно, и явно стремилась, чтобы все уже оказалось позади. Холъярд никак не мог поверить, что она в самом деле понимает что к чему.
– Куда мы сейчас едем? – спросила она с мрачной бодростью. – Я полагаю, в отель?
– Да, – безразлично ответил Холъярд.
– Хорошо. – Она похлопала шаха по плечу и вдруг разразилась слезами.
Шах был огорчен и неловко попытался ее успокоить.
– Ох, нибо соури, сиби такару. Акка сахн соури? Оххх. Типи такару. Аххх.
– Ну вот, – сказал Холъярд. – Ну, что же вы?
– Не каждый день я делаю это, – сказала она, сморкаясь. – Простите меня, пожалуйста. Я попытаюсь исправиться.
– Конечно. Мы понимаем, – сказал Холъярд. – Вся эта история – ужасная ошибка. Где вы желаете, чтобы вас высадили?
– О нет, я собираюсь пойти на это, – печально возразила она.
– Прошу вас… – сказал Холъярд. – Но, возможно, будет лучше для всех заинтересованных сторон, если…
– Если я погублю своего мужа? Будет лучше, если он застрелится или заморит себя голодом?
– Конечно же, нет! С какой стати должны произойти все эти ужасные вещи, если вы откажетесь… Я хочу сказать…
– Это очень длинная история. – Она вытерла слезы. – Мой муж, Эд, – писатель.
– Какой его классификационный номер? – осведомился Холъярд.
– Вот в том-то и дело. У него нет никакого номера.
– Тогда как же вы можете называть его писателем? – спросил Холъярд.
– Потому что он пишет, – сказала она.
– Дорогая моя девочка, – отечески пожурил ее Холъярд, – если судить только по этому, тогда мы все писатели.
– Два
– Фантастические рассказы, начинающий, – пояснил Холъярд Хашдрахру.
– Да, – сказала она, – и этот номер должен был сохраняться за ним, пока он не закончит своей повести. После этого он должен был получить либо У-440…
– Квалифицированный работник в фантастике, – сказал Холъярд.
– Или У-225.
– Общественная информация, – сказал Холъярд.
– Простите, что такое «общественная информация»? – спросил Хашдрахр.
– Это профессия, – сказал Холъярд, на память цитируя «Уложение», – это профессия, специализирующаяся в прививке массовому читателю путем психологического воздействия благоприятного общественного мнения в противоречивых вопросах, без ущемления интересов каких-либо выдающихся личностей, причем основной задачей в данной деятельности является постоянная стабилизация экономики и общества.
– О, понимаю, не обращайте на меня внимания, – сказал Хашдрахр. – Пожалуйста, продолжайте ваш рассказ, сиби такару.
– Два месяца назад он передал свою законченную рукопись в Национальный Совет Искусства и Литературы для получения критических замечаний и прикрепления его к одному из книжных клубов.
– Имеется двенадцать таких клубов, – вмешался Холъярд. – Каждый из них отбирает книги для определенного типа читателей.
– Значит, имеется двенадцать типов читателей? – спросил Хашдрахр.
– Сейчас уже поговаривают о тринадцатом и даже о четырнадцатом, – сказал Холъярд. – Конечно, исходя из интересов экономики, где-то следует подвести черту. В целях самоокупаемости книжный клуб должен насчитывать по меньшей мере полмиллиона членов, иначе не окупится установка машин – электронных учетчиков заказов, электронных наклейщиков адресов, электронных упаковщиков, электронных прессовальщиков и электронных счетчиков дивидендов.
– И электронных писателей, – с горечью добавила девушка.
– Это тоже придет, это придет, – пообещал Холъярд. – Но, ей-богу, добыть хорошую рукопись – сейчас не штука. Это уж никак не назовешь проблемой. Все дело в оборудовании. Один маленький клуб, например, занимает четыре городских квартала.
Хашдрахр и шах медленно покачали головами, прищелкнув языками.
– Четыре городских квартала, – как эхо, глухо повторил Хашдрахр.
– Ну вот, полностью автоматизированное оборудование, подобное этому, делает культуру очень дешевой. Книжка стоит меньше, чем семь пакетиков жевательной резинки. А есть еще и картинные клубы. Они по удивительно дешевым ценам выпускают картины, которые вы можете спокойно вешать на стены. Кстати, говорят, что культура сейчас настолько недорого обходится, что утеплить дом книгами и картинами намного дешевле, чем стекловатой. Не думаю, что все обстоит именно так, но здесь есть значительная толика истины.