Механическое сердце

Фролов Андрей

Нашел узкую нишу в стене, куда можно залезть без особого риска свалиться в шахту. Забился в нее, подальше от края. Лежу себе на боку, на руки дышу, отдыхаю. А сам начеку, как бы с приступочки не навернуться. Мышцы напряжены так, что сводит. А потом какая-то автоматика у меня за спиной ка-а-к сработает!

Я думал, если сердце не остановится, то от неожиданности точно улечу. Только и успел за лестницу схватиться. Глядь, а в глубине ответвления вентиляционный карман открылся, просушка идет. Я на жердочке своей уже мерзнуть устал к тому времени, ну внутрь

слазить и решил. Минут на пятнадцать планировал, честное слово, не больше! Только чтобы продолжить путь без риска задремать от усталости и упасть…

Кто ж знал, что засовы на таймерах срабатывают только раз в сутки?..

В общем, забрался я в карман этот. Там тепло, сухо, от края шахты далеко. Чуть на самом деле не уснул. А минут через десять вдруг – «бац», пневмоприводы опять заработали, и мембрана прохода вмиг закрылась.

Я ее и ногами, и в разные стороны, и ласково уговаривал, и микрофоны протокольные искал – ничегошеньки, будто в бетонную стену постучался. А кругом темно – если б не аварийные лампы в распределительных щитках, вообще бы ничегошеньки видно не было. Вот и пришлось по лазу двигать, не сутки же там сидеть?

Пробираюсь я по этой кишке, лезу себе, да и попадаю вдруг… куда бы вы думали? На полноценную поляну! Проход-то в технический узел привел, где устройства обслуживания шахт гроздятся. До пола метров пять, все ржавое, запущенное. Ну, я со своего насеста поляну и рассмотрел, прежде чем предпринимать что-то.

Сначала подумал, что это какой-то незнакомый рабочий поселок, который на географии еще не проходили. Небо блекленькое такое, без облаков, но чистое. Выстроено все ровненько, кварталами да проспектами. Зелени нет, но лавочки повсюду, столбы фонарные. Казарму чем-то напомнило, только без сторожевых вышек и проволоки колючей. В ней, впрочем, там все равно никакой надобности, но об этом позже…

Вокруг поселка Пустырь свой, с края которого я и очутился. А здания все грубые, словно их не для жизни строили, а лишь бы отвязаться. Черепица на крышах серая или черная, стены унылые, зеленоватые. Названий улиц нет, номеров на домах тоже. Вокруг поселка Хозяюшки понатыканы… это, Витька, местные так свои гиперизлучатели называют, не перебивай…

Ага, торчат вокруг городка конструкции эти, что наша домашняя антенна для амбивизора, только больше раз в десять и на ферме проволочной. Я сначала-то на них внимания особого не обратил, потом уж рассказали…

Чего я вообще вылез из укрытия? Птица его знает, Настенка… Любопытно было, хоть ножиком режь. Что за место такое? Кто в поселке живет? Да и вижу – не грязная Свалка передо мной или Червигород какой-то, а обжитое место, хоть и мрачноватое… Вот и выбрался из своего короба. С обслуживающей подстанции спустился, осмотрелся.

Тут и заметил, что все шахты хитро замаскированы, сперва даже незаметно, что они есть. Выходов вообще не видно, а все стволы особенной пленкой изоляционной опутаны, чтобы звуки ни наружу, ни внутрь не пропускать. Да еще едкой дрянью вымазаны, от которой кожу жжет. Это против тех, кто пленку отодрать

попытается… Увы, не сразу я смекнул, что неспроста так сделано.

Побежал через Пустырь – его местные Трясиной называют, у них на это свои причины… И вот пересекаю я Пустырь-Трясину, за заборами прячусь, улицы пустые высматриваю. Так в поле действия Хозяюшек и попал. А потом почти сразу одну из группувидел да с Пастухами познакомился. И в ту минуту на побег у меня не осталось ни единого шанса.

Так, друзья мои, я узнал, что Интернат – совсем не сказки, которыми пугают непослушных детей. Он на самом деле существует, и знали бы вы, что именно я испытал, когда понял, что оказался в этом чудовищном месте…

В общем, прячусь я, высматриваю все.

Смотрю – люди идут. Причем строем, и одеты все одинаково – робы какие-то грязно-серые да кепки бесформенные. Пригляделся – святы-платы, это ж дети: от карапузов совсем, каких и в школу-то не берут, до парней постарше. Маршируют колонной, как на «линейку», да только радости в глазах – ни граммулечки. На шеях – галстуки. Так на Интернате называют специальный ошейник, который настраивается на мозговую активность своего хозяина.

Эти самые галстуки, кстати, колючую проволоку и заменяют. Пока ты в поселке, все нормально, никакого дискомфорта. Но стоит выскочить за пределы излучения Хозяюшек, пиши пропало – ошейник начинает тебя душить до тех пор, пока внутрь не вернешься. Ну, или пока язык не почернеет. Как потом узнал, с их помощью на Интернате поддерживается дисциплина: они охраняют воспитанников от побега, они же не позволяют общаться населению женского и мужского поселков, расположенных на разных сторонах поляны…

И вот идут, значит, воспитанники, напевают что-то уныло. А вокруг колонны, словно боты сторожевые, взрослые – человек десять, все в черном. С дубинками, веревочными наручниками, в толстых таких плащах, которые ни прокусить, ни проткнуть.

Это, как я узнал совсем скоро, были Пастухи – так население Интерната называет своих надзирателей и надсмотрщиков. Жуть, а не людишки, клянусь! Зрачки у всех одинаковые, как у братьев родных – белесые, бесцветные, словно желе недоваренное. Ресницы светлые, длиннющие, от чего зенки кажутся огромными провалами, куда и заглядывать-то страшно – будто туман там живой, движется неспешно и тебя в ответ рассматривает.

И вот ходят эти дядьки в черных-пречерных плащах вокруг колонны детей. Всех в ногу маршировать заставляют, да еще и песенку какую-то разучивать. Я как допер, во что влипнуть умудрился, сразу – задний ход. А за спиной у меня уже двое Пастухов с дубинками. И улыбаются, гады, так, что я чуть в обморок не грохнулся – даже храбриться не стану…

Хватают меня, смеются. Я в крик, отбиваться давай, колонна встала, на меня с натуральным интересом смотрят… Долго брыкаться, как понимаете, мне не дали – хлопнули дубинкой меж лопаток, руки веревкой скрутили. Все обыскивали да допытывались, как я галстук снять сумел…