Механик её Величества
Шрифт:
И немного призадуматься.
Лючике последний раз провела по волосам гребнем и критическим взором осмотрела своё отражение в зеркале. Нет, всё же рыжий цвет, по уверению Александра только и приличествующий каждой настоящей ведьме, ей не идёт. Вот ещё - она фыркнула - ещё и бородавку на носу подавай да чёрного кота впридачу. Или ворона на плечо. А что, если наоборот? Вот так, например - златокудрая бестия с шикарными лохмами до пояса и осиной талией?
– Нет уж!
– красавица в зеркале решительно встряхнула головой и принялась колдовать по
Сидящая рядом Изельда Фирр, по собственному почину вызвавшаяся после ужина оказать помощь и консультации в столь важнейшем и весьма тайном деле, как наведение красоты на женщину, только втихомолку дивилась. Причёска напевающей что-то жутковатое волшебницы растрепалась, а сама она принялась, чуть пританцовывая, медленно поворачиваться вокруг себя.
"Против часовой стрелки" - машинально отметила Изельда, от восторга и восхищения едва дыша.
Давно махнув рукой на свои неприлично округлившиеся глаза и то и дело норовящий разинуться в изумлении рот, женщина зачарованно следила за разворачивающимся перед ней таинством. Ещё немного, ещё несколько небрежно промурлыканных строк, ещё немного до зуда надоевшей щекотки меж лопаток наблюдательницы - и Лючике предстала перед Изельдой в своём настоящем облике. В том смысле настоящем, что первозданном, с которым она прожила годы. С другой стороны, никакое заклинание не смогло бы заподозрить, что ещё только что златокудрявая красотка с белоснежной кожей на самом деле почти чёрная брюнетка с великолепным… не то чтобы загаром, но естественным цветом. Да и что они понимают в магии, эти мужчины! Особенно в женской. Ни ума, ни фантазии - голая сила…
– Вот такая я и была до того, - прошептала Лючике, задумчиво глядя на себя в зеркало.
Изельда встала. Обошла почти обнажённую красотку по кругу, потрогала оказавшиеся вовсе не жёсткими тёмные волосы, покивала.
– Понимаю твоего Алекс-ан-дера, - восхищённо вздохнула она.
– Теперь понимаю, что он в тебе нашёл.
На самом деле для Лючике это прозвучало набором мягких напевных слов чужого языка - но по выражению глаз будущей подруги (а возможно, и соперницы) обо всём догадалась.
– Да ты тоже штучка ещё из тех, - вздохнула она.
– В тебе прелесть и изящество как-то сконцентрировались, при твоём-то росточке.
Вообще-то Изельда, хоть и уступала Лючике, но всё же превосходила по росту Тиль. Ох, бедная малышка…
Утро выдалось ярким и солнечным. И всё же каким-то тревожным. И ковыряющийся в двигателе бронетранспортёра Александр никак не мог отделаться от совершенно дурацкого ощущения, что должно произойти что-то важное. Ну вот не сойти ему с места - такое бывало, да не раз. Если сердце вещует, что нагнетатель у турбины загнанного на испытательный стенд перехватчика сейчас гавкнется - несмотря на обнадёживающие показания всех приборов, то как правило, именно так и происходило…
А проклятое сто раз изделие неведомых инженеров из неведомого мира никак не хотело работать. Ревело, смердело солярным выхлопом, изрыгая клубы чада и хлопья пепла, но тянуло кое-как. Эдак в четверть силы - а уж механик проверил всё по три круга и убедился, что конструкция хоть и отличается в непринципиальных
– Бен, проверь изнутри, - буркнул Александр и сокрушённо пожал плечами, тем временем вытирая ветошью замасленные руки.
Бесёнок пожал плечами и взмыл со своего насеста на горлышке кувшина с деревенским молоком. Закатил страдальчески глазёнки к потолку сарая, сморщил рожицу, весьма странно выглядящую на его ало полыхающей мордахе - и нырнул в горловину бензобака. Против ожидания уже во всём отчаявшегося механика, не рвануло. Не избавило его от чувства собственного бессилия, а двигатель от мук неправильной работы. Напротив - работающий на холостых оборотах механизм даже не сбился с ритма. Стукнул равнодушно несколько раз, а затем въедливо чихнул сизой струёй.
Из выхлопной трубы, кувыркаясь, огненным мотыльком вылетел Бен. Выравняв полёт, сориентировался и тут же подлетел к хозяину. Сокрушённо почесал себя пониже того места, откуда хвостик растёт, развёл лапками и виновато пискнул:
– Прости, командир, но всё там работает как надо - и поршня, и клапана, и даже впрыск.
Александр переглянулся с помогающим ему кузнецом, в просторный сарай которого и загнали этот железный гроб на колёсах - иных, более культурных слов, уже просто не находилось. Ей-богу! Он вздохнул, в сердцах швырнул о земляной пол замасленной ветошью. Ещё и плюнул сверху.
– Ни черта не понимаю! Должен работать как зверь, а он еле дышит и только воздух портит.
Кузнец перекрыл подачу топлива, и в сарае наступила тишина. Лишь слышно было, как в картере журчит стекающее масло, да в настежь раскрытые двери ветерок спешит унести солярный чад. Невесть зачем бородач потрогал разложенные на холстине инструменты - часть он отковал сам по объяснениям механика, а остальные сделали эти маленькие, въедливые но весьма умелые демонята.
В это время Бен, с умным видом усевшийся было на потолочной балке, снялся с места и вновь подлетел поближе.
– Командир, а может, прав мастер Пенн - что у нас тут вроде немного иные… эти, как их… законы природы? Оттого-то эта херня там работала как надо, а тут капризничает?
От огорчения даже забыв сделать подопечному выволочку за нецензурные словечки, Александр задумчиво покивал головой. Да, скорее всего, старикан прав - халявы не бывает. Раз в этом мире есть магия, то кой-какие привычные правила и законы должны попросту отсутствовать. А если так, то дизель придётся или сконструировать заново, или вообще придумать нечто этакое, из ряда вон выходящее…
Однако не успел он толком ухватить замаячившее было перед внутренним взором видение эдакой турбины с приводом от огненного элементаля и неистирающимися магическими подшипниками, как в сарай вошла задумчивая и слегка встревоженная Лючике.
С лёгкой улыбкой подставив щёчку под губы Александра, ведьмочка меланхолично обозрела железный бардак в ещё вчера чистом и опрятном сарае. И вздохнула.
– Мой дон, тут что-то с самого утра нелады с магией, - она дёрнула плечом и посмотрела чарующе зелёными глазами.
– Мои заклинания показывает, что ты сейчас гуляешь по лесу, совсем в другой стороне. Причём не один.