Механизм жизни
Шрифт:
На стол лег лист бумаги, покрытый иероглифами. Оказывается, дочь мастера Вэя тоже зря времени не теряла. Эрстед стал читать, морща лоб – его познания в китайском были далеки от совершенства.
– Фрекен Пин-эр считает, что следует нанести удар первыми. Затевая бой, надо стремиться к скорой победе, иначе оружие напрасно затупится. Это из Сунь-Цзы, фрекен?
– Я хотел сказать то же самое! – поразился Торвен.
Карандаш вновь забегал по бумаге. Зануда и не предполагал, как далеко продвинулось изучение китаянкой европейских языков. Сам он за столь краткий срок вряд ли освоил хотя бы азы иероглифики.
«Epoux et 'epouse – commun bodhiszattva. Me – bonheur». [37]
Торвен
– И как вы себе это представляете? – поинтересовался Эрстед, списав румянец юнкера на возбуждение перед боем. – Устроим пальбу с рукопашной возле Адмиралтейства? Меня не радует перспектива провести остаток дней в Сибири! Ты еще предложи вызвать фон Книгге на дуэль!
– Дуэль? – задумался Торвен. – А что? Где-нибудь за городом…
– Сперва Эминента нужно разыскать. Думаешь, это просто? Особенно если он не захочет, чтобы его нашли. Кроме того, вызови я фон Книгге, выбор оружия останется за ним. А вдруг он предложит дуэль на ядах? На каких-нибудь «жезлах Анубиса»?
37
Муж и жена – общий бодисатва. Я – счастье (франц.).
Встав навытяжку, Торбен Йене Торвен щелкнул каблуками. Искалеченная нога не посмела перечить – послушалась, как миленькая.
– Дуэль отменяется, полковник. Будем сидеть сложа руки и ждать, пока Эминент превратит нас в буйнопомешанных… Святая Агнесса! Князь! Как же я сразу не сопоставил…
– Что именно?
– Два часа назад он умчался неизвестно куда. А перед этим вел себя хуже Гамлета. Размахивал пистолетами, спасал Польшу… Я никогда не видел князя столь неуравновешенным.
– Думаешь, это влияние фон Книгге? – Эрстед нахмурился. – Ты прав, в последнее время князь сам не свой. То прострация, то пламенные речи о бедственном положении родины… Мы почти не видимся – он постоянно где-то пропадает. И не говорит – где…
– Не пора ли провести сеанс электролечения?
– Нет, рано. Да и симптомы другие. Ни упадка сил, ни сонливости… Скорее наоборот: неестественное возбуждение, резкие перемены настроения…
– Вот-вот! Работа Эминента!
– Воздействие на рассудок? Внушение навязчивых идей, ведущих к мозговым расстройствам? Правда, князь носит браслеты из алюминиума… С другой стороны, быть может, лишь благодаря им он еще не свихнулся окончательно!
Эрстед вскочил, швырнул макинтош на спинку кресла и забегал по гостиной. Сходство с князем неприятно поразило Торвена.
– Что, если Волмонтович, – предположил Зануда, – в помрачении решит, что «кровавый тиран» – это ты, полковник? А князь – «орудие возмездия» в руке Божьей?
– Вполне в духе фон Книгге, – согласился Эрстед.
Бросив метаться, он уставился на гостей. Словно оценивал: не находятся ли и они под влиянием Эминента? Зануде сделалось не по себе. Если мы исполнимся подозрений, не зная, кому верить; если каждую минуту будем опасаться удара в спину…
– Торвен, я виноват, – тень легла на лицо Эрстеда, состарив полковника лет на двадцать. – Я очень виноват перед Волмонтовичем. Видел же, что творится с ним! – и не предпринял ничего. Ни-че-го! Дела, приемы, встречи… А о друге – забыл. Мне стыдно, лейтенант. Хорошо, что вы приехали. Надеюсь, еще не поздно…
Он с досадой ударил кулаком в ладонь.
– Если
Торвен потянулся к ларцу с пистолетами – в здравом рассудке князь никогда бы не бросил оружие на столе! – и выругал себя за глупость. Никто не хранит оружие заряженным. Зато Пин-эр была уже на ногах. Хищной лаской скользнув вперед, китаянка встала между полковником и входом в гостиную. Хлопнула дверь, которую Эрстед забыл запереть.
Быстрые шаги в прихожей…
– Эминент в Петербурге! – с порога выпалил, задыхаясь, Огюст Шевалье.
Сцена четвертая
Ангел-магнетизер
1
Над лестницей, ведущей наверх, парил ангел.
Князю ангел не понравился с первого взгляда. Еще и валторна в руке… Не огненный меч, но раздражает. Крылатый загораживал дорогу в рай: куда? стой, прах! Не торопясь взбежать по лестнице, Волмонтович задержался в холле. Уставился на ангела сквозь черные окуляры – как к барьеру вызвал.
Князю хотелось стрелять – до озноба, до судорог. Утром, днем, вечером. Ночью. Он знал: выстрелит – и все пройдет. Наступит рай, и никаких лишних ангелов на пороге. Ведь это же так просто, да?
Да, неслышно кивнула белокурая всадница Хелена.
– Позвольте вашу шинель…
– Не дам.
– Извините, вашескородие… – служитель занервничал. – Нельзя в шинели-то… Не положено-с. У нас тут «Храм очарования», иллюзион для благородной публики… Концерты, опять же, случаются…
– Это очень хорошая шинель, – как идиоту, разъяснил князь служителю. Волмонтовичу было странно: все вроде бы ясней ясного, а этот болван не понимает. – И очень дорогая. Я купил ее в магазине на Литейном. Там же полковник купил себе английский макинтош из влагозащитной ткани… Нет, хлоп, я не дам тебе свою шинель.
– П-почему, вашескородие? – бледнея, служитель отступил к гардеробу.
Он с детства боялся сумасшедших. И ни за какие деньги не соглашался встречать гостей на маскарадах, заведенных в доме Энгельгардтов с позапрошлого года. Маски с носами и потешные хари приводили служителя в ужас, словно он угодил в «желтый дом».
– Потому что ангел. Понял?
– Д-да…
– Вот тебе четвертной за билет. А вот гривенник на водку.
Отвернувшись, князь тут же забыл о дураке. Вчера, расставшись с Эрстедом у магазина верхней одежды, он зашел в костел Святой Екатерины. Знакомый причетник, озираясь по сторонам, передал Волмонтовичу привет от художника Орловского. У меня для вас поручение, сказал причетник. Завтра вечером вы должны встретиться с паном Гамулецким, иллюзионистом. Наш, из варшавских, не извольте беспокоиться. Невский проспект, дом Энгельгардтов; у Казанского моста. Там вам передадут кое-что.
«Что?» – спросил князь.
Говоря начистоту, усмехнулся причетник, Божью молнию. Хвала Господу нашему, близок День Гнева! Вы возьмете молнию и постараетесь, чтобы, кроме вас, ее никто не увидел. Это очень важно: никто, кроме вас.
«Что дальше?» – спросил князь.
Дальше, ответил причетник, наступит послезавтра. На рассвете вы с молнией выедете туда, где уже однажды катались с паном Орловским. Помните? Московский тракт, чухонская деревня близ Царского Села… Лошадь будет ждать вас в Манеже. Конюхи предупреждены, деньги уплачены.