Мексиканец
Шрифт:
Иногда удавалось выпить вина в кулинарии, которая располагалась у библиотеки имени Крупской или стаканчик холодной апрельской водки в пельменной. Заев это дело каким-нибудь кексом, можно было часами наблюдать за пустынным в будние дни и прохладным бульваром, который в мерцании зеленых крон над головой казался самостоятельным и живым существом. Он был просторен, пуст, он дышал и светился, весь от начала до конца пронизанный нездешним светом. Этот бульвар в те годы был легок, независим и честен, как взгляд подростка. Прошедшие
Влюбленности шли, лекции отчасти были позабыты и вот как-то, сидя на бульваре, я увидел Арнальдо, он куда-то направлялся с несвойственной ему целеустремленностью.
— Привет, дитя Латинской Америки! — сказал я. — Ты куда?!
— Уезжаю пока, — сказал Арнальдо и тряхнул головой.
— Куда? — изумился я.
— Женился пока, — мой мексиканец посмотрел на меня гордо и независимо. Потом, видя вопрос в моих глазах, объяснил, мол, надо денег поехать заработать немного и все-такое.
Я выразил уважительное удивление по поводу такой решительной перемены в его гражданском статусе. Арнальдо не смутился и выразился в том духе, что женщины — это лучшее, что есть в Донецке и ему попалась самая лучшая женщина из всех. Он охотно рассказал, что у него скоро будет ребенок, что семья жены его любит, что живут они где-то на окраине Донецка в частном секторе. Все это я сейчас помню страшно приблизительно, точно запомнил только его уверенность и гордость.
— А как же университет?
— Через год приеду пока, — сказал Арнальдо.
— А как же Мексика?
— Донецк форева! — сказал он, и мы пожали друг другу руки.
Я потом долгое время прикидывал его положение на себя. Вот человек. Приехал сюда в такую даль неизвестно, собственно, зачем. Сейчас внезапно женился, стал отцом и теперь уезжает отсюда в неизвестные никому дали. И тоже малопонятно, с какой целью. Причем проделывает все это гордо и уверенно. Я позавидовал такому врожденному доверию Богу и им созданному миру.
— Все всегда хорошо, — проговорил я вслух, глядя в спину удалявшегося вниз по бульвару Арнальдо, посмотрел в высокое весеннее небо и тут же выбросил это из головы…
Как пишут в романах, прошли годы.
А вместе с ними пришел некоторый опыт серьезных отношений с женщинами, и, между прочим, выяснилось, что в этих самых отношениях так мало серьезного по существу и так много серьезного по последствиям, что без особой нужды их лучше не заводить. Кроме того, сразу за стенами альма-матер стала очевидной та горькая истина, что в благословенных университетских стенах не дают ни единого навыка пригодного для практической жизни. Только некоторый набор отвлеченных сведений, общий просветительский дух и бодрящая кровь солянка из лекций профессоров Г. и Ф. Пряный коктейль для русских мальчиков, любящих не столько сами знания, сколько процесс их получения.
«Просвещение — это мужество пользоваться собственным разумом», — писал
После одного из таких уроков, я сидел на бульваре, пил пиво, глядя на вечернюю публику, фланирующую по бульвару. И вдруг в этой толпе совершенно внезапно нарисовался Арнальдо.
— Привет! — закричал я. — Арнальдо, детка, какими судьбами?!
— Привет, дитя украинской Америки! — сказал он и улыбнулся зубами ослепительной белизны.
— Ты что тут делаешь? Снова в университет?
— Женился пока, — серьезно сказал мой мексиканец, — отличная женщина! Такая женщина, что просто супер пока!
— Обожди, — сказал я, — ты же, кажется, был уже женат или нет?
— Я был женат, был! — охотно и серьезно подтвердил Арнальдо. — Там у меня мальчик, сын, красивый, как я! Очень люблю его пока! Такой, как я! И глаза, и улыбка!
— Так как же?!
— Теперь люблю другую пока! — гордо сказал Арнальдо. — Вот завтра еду в Европу работать. У меня ребенок скоро будет, сам понимаешь пока, деньги немного нужны.
— Как ребенок?
— Девочка будет! — ослепительно улыбнулся Бандерас. — У меня и в Европе есть девочка!
— Любовница? — не понял я.
— Э! — недовольно сказал Арнальдо. — Какая любовница пока?! Дочка! Красавица! Так на меня похожа пока! Очень люблю!
— Обожди, — сказал я и закурил, — так ты на работу едешь к дочке?
— Э! Нет. Она со своей матерью живет во Франции пока, а я еду работать в Швейцарию!
— Кем? — изумился я.
— Получил специальность официанта, есть опыт и рекомендации. Берут во «Флэш роял» пока! Вернусь богатым человеком, Володья! Сам понимаешь пока, здесь сын, тут дочь и там дочь пока, везде нужны деньги!
Прощаясь в этот раз, мы обнялись. Было как-то хорошо его видеть, знать, что вот такой человек есть, хорошо, хотя и грустно прощаться с ним. У него, конечно, было свое понимание того, как следует строить семейные отношения, но с некоторых пор я отчетливо понял, как мало смыслю в вопросах формы и содержания.
А недавно я проезжал мимо здания с номером 24 по Университетской улице, где и по сей день находится наш факультет. Оно совсем не изменилось. Ну, может быть, только слегка. Увидел на крыльце молодого парня очень похожего на Арнальдо и чуть не выскочил из автобуса на светофоре. Но вовремя взял себя в руки. Парень был точно таким, как Арнальдо, но только тот Арнальдо, двадцатилетней давности. Конечно, на ступеньках стоял не он. Не стоило выскакивать, да и тосковать тут не о чем. Глядя на меняющийся город и жизнь, которая идет своим чередом, я честно стараюсь уверить себя в том, что ничего не было в тех годах такого, чего мы, уходя навсегда, не унесли бы с собой.