Шрифт:
Из предисловия к 1 изданию (2002 год)
Довелось мне повидать поля, фермы, сады–огороды во многих странах. И после этого самое недоуменное, самое «неукладывающееся» впечатление от родных полей–огородов — они голые! Голые поздним летом, когда почти все уже убрано, и лишь сорняки «куют» рабочие места полольщикам на будущий сезон. Голые осенью, когда лежат перепаханные, перекопанные, брошенные на полгода под неумолимые дожди. Голые бесснежной зимой. Голые весной, когда созревшая, в самом соку почва ждет 5–7 недель теплолюбивых неженок. Голые в бесконечных междурядьях в разгар лета. За что, зачем мы их так? И почему только мы — так!
Почему в США почва
Честь оставить свое имя в «ножках» нам пока не под силу, так пусть достанет желания понять, что это — честь! Что мы, с нашими землями и замечательными природными условиями, должны хотя бы самих себя досыта и вкусно (вкуснее всех!) кормить.
Долгое время мы убаюкивали совесть словесными трюками вроде «зоны рискованного земледелия». Но достаточно расспросить про земледелие людей, побывавших в Израиле, или вообразить себе китайскую «пашню», как станет неловко нам кивать если не на дождь, так на засуху, а то и вообще на дядю.
Надо переломить себя, традиции, опору на опыт наших заслуженно почитаемых предков, побывавших в плену предрассудков и сиюминутных успехов, и повернуться лицом к системе сберегающего земледелия, позволяющей достичь лучших результатов при меньших затратах.
В настоящей книжке подробно рассматривается интенсивная посадка растений — ключевой прием сберегающего земледелия. В названии книги использовано слово melange (меланж).
Во французском и английском языках оно означает «смесь», а в русском так называют пряжу, сплетенную из волокон разного цвета, а также яичное блюдо, где слегка перемешаны белки и желтки. Хочется, чтобы как раз в таком ограниченном смысле — легкая смесь — пристало это слово к нашим огородам, и они приобрели не традиционно лоскутный, а меланжевый вид.
Интенсивная посадка растений меняет не только дизайн огорода. Она строит плодородную и здоровую почву, отпугивает вредных и привлекает полезных насекомых, помогает растениям бороться с болезнями, дает биомассу для компостирования, увеличивает урожай, улучшает его качество, защищает почву от эрозии и перегрева.
В работе автор опирался на увиденное, услышанное, прочитанное. Но главным подспорьем был собственный опыт. Пожалуй, в книге нет ни одного совета, просто вычитанного или услышанного, — почти все попробовано «на зуб».
Комментарий. Интересно оглянуться на 10 лет назад и «издали» посмотреть на то, что говорилось тогда. Неприятия статус–кво у меня не убавилось: мне так же больно видеть осенью непрерывную череду унылых голых огородов.
Сказать о весенней «созревшей, в самом соку, почве» я «перепоручил» бы Игорю Губерману:
Земля весной сыра и сиротлива, Но вскоре, чуть закутавшись в туман, Открыто и безгрешно–похотливо Томится в ожидании семян.К ироническим словам о «ножках Буша» добавил бы, что унижение Украины «кравчучкой» было «цветочками». За прошедшее десятилетие мы вкусили и «ягодок». Пренебрежение к украинской кухне достигло апогея:
Слово меланж теперь я связал бы не с пряжей или блюдом (сегодня мне это кажется легковесным), а с тем, как его понимают геологи — с комплексом горных пород разного состава, представленным глыбами и осколками основных пород, лав, туфов, известняков, которые располагаются бессистемно со следами тектонического разрушения и взаимного перемещения. Моему прежнему представлению недоставало именно бессистемности — отсюда и избыток «геометрии» в меланжевых грядках, от которой я отошел. В таком образе — бессистемная смесь (имеется в виду смесь растений) — и следует понимать слово меланж в пределах этой книжки.
Так же легковесной кажется мне сегодня фраза «Интенсивная посадка растений меняет не только дизайн огорода». Да разве в дизайне дело? Дело в концептуальном уподоблении меланжевого огорода естественным биоценозам. Дело, прежде всего, — в сути, а не в форме (хотя и в ней — тоже).
Уколол бы я свой язык за слово «компостирование». За эти годы трудами российского ученого О. В. Тарханова на смену теориям гумусного и минерального питания растений (а также «меланжевым» смесям этих теорий) пришло динамическое плодородие. И теперь ясно, что компостирование (делание компоста не в грядке, в присутствии растений — едоков продуктов разложения, а где–то на задворках) — порочное занятие, наносящее вред «три в одном». Прежде всего, оно не дает покоя земледельцу: вместо того, чтобы оставить органику на грядке, где ей должно разлагаться в присутствии растений, он носится с нею туда–сюда (туда — это в яму со свежей органикой, а назад — с той жалкой третью, что от нее остается). А где же еще две трети, украденные у огорода? Они (в виде углекислого газа, метана, аммиака,…) улетели в атмосферу, уплотнив слой парниковых газов. Не исключено, что какую–то долю вины за то, что летом 2010 года горели русские деревни, несут разбросанные по всему миру противоестественные скопища органики в виде отстойников для навоза, куч перегноя и компостных ям — источники непрерывного пополнения слоя парниковых газов в атмосфере.
И еще. Сердцевиной, запевом органического земледелия был отказ от минеральных удобрений, замена их органическим удобрением — компостом. Отсюда и название земледелия. И понятно, что вместе со словами компост, компостирование следовало бы исключить из оборота и слова органическое земледелие. Но — надо, в то же время, понимать, что вся мощь наработок доброго старого органического земледелия (за вычетом компоста и компостирования) актуальна, состоятельна и вправе жить под каким–нибудь названием — восстанавливающего, природного, регенерирующего, реабилитирующего, природосообразного… И если уже тогда название органическое представлялось мне информативно–бледным, бессодержательным, и я предпочитал заменять его сберегающим и восстанавливающим, то это касалось только названия.