Мелика

Алкей (лат. Alcaeus), (ок. 626–622 — после 580 до н. э.), древнегреческий поэт из города Митилена на острове Лесбос.

Выходец из аристократического рода Алкей участвовал в политической борьбе на стороне аристократов. После победы демократов был изгнан, жил в Египте. Позднее тиран Питтак разрешил Алкею вернуться на родину.

Алкей, наряду с Сапфо, основной представитель лирической поэзии на эолийском диалекте. Его стихотворения предназначались для исполнения в кругу членов гетерии (мужского содружества, объединенного сходными жизненными взглядами). Поэтому социальные и политические события нашли широкое отражение в его произведениях. Он сравнивал свою гетерию с кораблем в неспокойном море. Алкей воспевал социальные и этические взгляды аристократии, ее предназначение властвовать, аристократическую гордость. В поэтическом наследии Алкея много места занимают военные песни (стаотика), застольные песни (сколия), любовная лирика (в том числе

на мифологические сюжеты), гимны в честь богов, стихи о тяготах изгнания. Поэтический язык Алкея характеризуется конкретностью образов, выделяется так называемый «нанизывающий стиль», состоящий в накоплении коротких двусоставных предложений без всякой орнаментации.

Произведения Алкея сохранились частично, к его поэтическому наследию относят около 500 стихотворений. В древности поззия Алкея пользовалась большой известностью. В античной лирике известна так называемая «алкеева строфа». Подражание Алкею прослеживается в творчестве Анакреонта, Феокрита, Горация.

И звенят и гремят вдоль проездных дорог За каймою цветов многоголосые Хоры птиц на дубах с близких лагун и гор; Там вода с высоты льется студеная, Голубеющих лоз — всходов кормилица. По прибрежью камыш в шапках зеленых спит. Чу! Кукушка с холма гулко-болтливая Все кукует: весна. Ласточка птенчиков Под карнизами крыш кормит по улицам, Хлопотливо мелькнет в трепете быстрых крыл, Чуть послышится ей тонкое теньканье.

(Перевод Я.Голосовкера)

Когда родился Феб-Аполлон, ему Златою митрой Зевс повязал чело, И лиру дал, и белоснежных Дал лебедей с колесницей легкой. Слал в Дельфы сына — у касталийских струй Вещать уставы вечные эллинам. Бразды схватив, возница гонит Стаю на север гиперборейский. Сложив хвалебный в оные дни пеан, Велят дельфийцы отрокам, с пением И пляской обходя треножник, Юного звать в хороводы бога. Гостил год целый в гипербореях Феб — И вспомнил храм свой. Лето горит: пора Звучать треножникам дельфийским. Лёт лебединый на полдень клонит. Сын отчий в небе, царь Аполлон, гряди! Бежит по лирам трепет. И сладостней Зарю встречает щекот славий. Ласточки щебет звончей. Цикада Хмельней стрекочет, не о своей глася Блаженной' доле, но вдохновенная От бога песен. Касталийский Плещет родник серебром гремучим.

(перевод Вяч. Иванова)

Славься, Гермий, царь на Киллене! Сердце, Майин сын, тебя мне велит восславить, На святых горах от владыки мира Тайно зачатый.

(перевод Вяч. Иванова)

Афина-дева, браней владычица! Ты, что обходишь свой коронейский храм По заливным лугам священным — Там, где поток Коралийский плещет!

(перевод Вяч. Иванова)

Вы, богатыри, Полидевк и Кастор, Леды сыновья и владыки Зевса, Воссияйте нам от земли Пелопа Властью благою. Пронесетесь вы по земным просторам, По приволью вод на конях летучих, Чудом на скаку от прискорбной смерти Смертных

спасая. Высоко поверх корабельных скамей Вот сверкнули вы на тугих канатах, В тягостную ночь проливаясь светом Черному судну.

(Перевод Я.Голосовкера)

Гебр, близ Эны, ты, красивобережный, В пурпурную зыбь убегаешь к морю, Пенясь и гремя, по фракийским гребням Славный купаньем. Девушки кругом у волны толпятся, Ласковые руки бегут по бедрам. Словно маслом стан натирая, нежат Кожу водою.

(Перевод Я.Голосовкера)

Но жива молва — от тебя, Елена, Цепь недобрых дел заплелась Приаму На погибель всем: Илион не ты ли Испепелила? Не такую взял Эакид невесту, Всех богов созвал он на свадьбу. Деву Нежную увлек из чертогов моря К дому кентавра На желанный брак. Развязала пояс Девичий любовь, порадев Пелею И красе морей, нереиде. Только Год обернулся, Родила она полубога-сына, Рыжим скакунам удальца-возницу, А Елена град и народ фригийский Страстью сгубила.

(Перевод Я.Голосовкера)

Ныне гимном тебя славлю, земля, нежных питомцев мать: С цветом граждан могли поле держать в первых рядах дружин; О себе думы нет; выпал им долг — каждый по-мужнему, С той же волей, что муж дело вершил, мужеством мужем был. Будь я мудрым, как бог, будь одарен мыслью провидящей, Волоска б одного наперекор Зевсу не вырвать мне. Мужи зрелые мы, в свалке судеб нам по плечу борьба, Но не мудро ввергать отроков пыл в ярость смятенных битв. Что ж они? — Чуть на град грозной ордой вдруг навалился враг, Вспыхнув детской душой, не оробев, в руки мечи — и в бой!

(Перевод Я.Голосовкера)

Что из кувшина черпать большим ковшом? К чему усилье? Я убеждал тебя Не проводить со мною праздно Дни, опьяняясь вином и песней. Зачем страшиться моря? Как морок злой, Пройдет морозный холод предутренний, Нам бы на борт взойти скорее — В руки кормило, подпоры вырвать. И от причала прочь, повернув ладью Навстречу ветру. С легкой душой тогда Мы предавались бы веселью, — То-то бы пить и гулять на славу! А ты, бессильно руку на мой рукав Повесив, кличешь: «Мальчик, подушку мне Под голову! Певец, такою Песней меня не заманишь в море».

(Перевод Я.Голосовкера)

Пойми, кто может, буйную дурь ветров! Валы катятся — этот отсюда, тот Оттуда… В их мятежной свалке Носимся мы с кораблем смоленым, Едва противясь натиску злобных волн. Уж захлестнула палубу сплошь вода; Уже просвечивает парус, Весь продырявлен. Ослабли скрепы.

(Перевод Вяч. Иванова)