Мельин и другие места
Шрифт:
Помню, как избитого и связанного, бросили меня на дно саней, а с берега, от которого отдалялись сани, раздавался звон мечей и стоны умирающих. Еще бы, что значит слово, данное язычнику, как величали нас Христовы Воины. Тем более, что слово дал один Ярославич, а полки
Помню поруб во дворе княжьего крома. И как ко мне каждый день приходили священники Белого Христа. То с проповедями и уговорами, то с угрозами посмертной Гиены Огненной. Помню, что не было там ни домовых, ни банников, ни овинников, только образа с ликом святых в углу. Видать, и правда, силен был их Бог, что одного его лика не могли перенести хранители. А когда они поняли, что не тот меч попал им в руки, что провел я их на мякине, то прекратились и уговоры, и угрозы. И тогда я впервые умер. Первый, но далеко не последний раз. Но этот я запомнил навсегда. Потому что, в костре, который сложили для меня из смоленых еловых стволов на Вечевой Площади, умирать было очень больно и страшно. Но Сварожичи не дали мне сгинуть, как и обещали. Меня возродили вновь около Полоцка, чтобы я продолжил свое служение. И наградили меня воспоминаниями, которые приходили каждый раз в минуты покоя после нового возрождения. Приходили, наполняя мое сердце яростью и жилы силой, для того, чтоб не забыл,
Глухо лязгнув колесами, электричка остановилась на перроне вокзала. Народ густым потоком, наступая на ноги и толкаясь локтями, ринулся к выходу. Так, как будто стоять тут составу всего пол минуты. Разноцветным потоком выметнулись из дверей, и тут же превратились в единую, серую массу, безвольно шагающую по плиткам перрона к турникетам выхода. Да, не изменились люди за последние сорок лет, что я просидел в лесной глуши, ни на грам. Как были озлобленные да жестокие, такие и поныне землю топчут. А что делать с ними, коль забыты прочно прародительские заповеди, коих было неизмеримо больше, чем десять. Но не мне решать, что с ними делать и как наставлять на путь истинный. Для этого они все почти в церкви Христовы ходят да поклонами лбы расшибают. Я должен выручать Меч, а все остальное — пока не важно. Я чувствовал его, как биение второго сердца в груди, как теплый свет Солнца, пробивающийся через закрытые веки. И я встал и пошел на этот свет, не забыв прихватить свой рюкзак. Я должен был выручить Меч, как не единожды выручал он меня. Ведь за многие годы мы стали единым целым, неразрывно связанным друг с другом. Меч — значит Всеслав. Всеслав — значит Меч. Всеслав Полоцкий, первый волшебник и чародей Руси с давних времен.
Заступник ее и защитник.