Мелкий бес
Шрифт:
Меж тем Верига говорил ближайшим к нему:
— Господа, успокойтесь, — никакого обмана нет, ручаюсь за это: число билетов проверено по входным.
Кое-как старшины с помощью немногих благоразумных гостей утишили толпу. Верига объявил:
— Господа, наибольшее число билетиков за дамский костюм получено дамою в костюме Гейши, которой и присужден приз, веер. Гейша, пожалуйте сюда, веер — ваш. Господа, покорнейше прошу вас, будьте любезны, дорогу Гейше.
Музыка вторично заиграла туш. Испуганная Гейша
Верига, с любезною улыбкою, вручил ей веер, — что-то пестрое и нарядное мелькнуло в отуманенных страхом и смущением Сашиных глазах. Надо поблагодарить, подумал он.
Гейша присела, хихикнула, подняла пальчики, — и опять в зале поднялся неистовый гвалт, послышались свистки, ругань.
— Приседай, подлянка! — кричал свирепый, ощетинившийся Колос, — приседай!
Гейша бросилась было к дверям, но ее не пустили. В толпе, волновавшейся вокруг Гейши, слышались злые крики:
— Заставьте ее снять маску!
— Маску долой!
— Лови ее, держи!
— Срывайте с нее!
— Отымите веер!
Колос кричала:
— Знаете ли вы, кому приз? Актрисе Каштановой! Она чужого мужа отбила, а ей приз! Честным дамам не дают, а подлячке дали!
И она бросилась на Гейшу, пронзительно визжа и сжимая сухие кулачки. За ней и другие, — больше из ее кавалеров. Гейша отбивалась. Началась дикая травля. Веер сломали, вырвали, бросили на пол, топтали. Толпа с Гейшей в середине бешено металась по зале, сбивая с ног наблюдателей. Ни Рутиловы, ни старшины не могли пробиться к Гейше. Гейша, юркая, сильная, визжала пронзительно, царапалась, и кусалась. Маску она крепко придерживала то правою, то левою рукою.
— Бить их всех надо! — визжала какая-то озлобленная бабенка.
Пьяная Грушина, прячась за другими, науськивала Володина и других своих знакомых:
— Щиплите ее, щиплите подлянку! — визжала она.
Мачигин, держась за нос, — капала кровь, — выскочил из толпы, и жаловался:
— Прямо в нос двинула!
Какой-то свирепый молодой человек вцепился зубами в гейшин рукав, и разорвал его до половины. Гейша вскрикнула:
— Спасите!
И другие начали рвать ее наряд. Кое-где обнажилось тело. Дарья и Людмила отчаянно толкались, стараясь протиснуться к Гейше, но напрасно. Володин с таким усердием дергал Гейшу, и визжал, и так кривлялся, что даже мешал другим, менее его пьяным и более озлобленным: он же старался не из зла, а из веселости, воображая, что разыгрывается очень потешная забава. Он оторвал начисто рукав от гейшина платья, и повязал себе им голову.
— Пригодится! — визгливо кричал он, гримасничал, и хохотал.
Вырвавшись из толпы, где показалось ему тесно, он дурачился на просторе, и с диким визгом плясал над обломками от веера. Некому было унять его. Передонов смотрел на него с ужасом, и думал: Пляшет, радуется чему-то. Так-то он и на моей могиле спляшет.
[А писатели встали у дверей из буфета на стулья, и смотрели на травмы с удовольствием. Тургенев говорил:
— Это похоже на охоту, приподнимает как-то.]
Наконец Гейша
— За уши, за уши дерут! — закричал кто-то.
Какая-то дамочка ухватила Гейшу за ухо, и трепала ее, испуская громкие торжествующие крики. Гейша завизжала, и кое-как вырвалась, ударив кулаком по руке злую дамочку.
Наконец Бенгальский, который тем временем успел переодеться в обыкновенное платье, пробился через толпу к Гейше. Он взял дрожащую японку на руки, закрыл ее своим громадным телом и руками, насколько мог, и быстро понес, ловко раздвигая толпу локтями и ногами. В толпе кричали:
— Негодяй, подлец!
Бенгальского дергали, колотили в спину. Он кричал:
— Я не позволю с женщины сорвать маску; что хотите делайте, не позволю!
Так через весь коридор он пронес Гейшу. Коридор оканчивался узкою дверью в столовую. Здесь Вериге удалось ненадолго задержать толпу. С решимостью военного он стал перед дверью, заслонил ее собою, и твердо сказал:
— Господа, вы не пойдете дальше.
Гудаевская, шурша остатками растрепанных колосьев, наскакивала на Веригу, показывала ему кулачки, — но внушительно-холодное у генерала лицо и его решительные серые глаза воздерживали ее от действий. Она в бессильном бешенстве закричала на мужа:
— Взял бы да и дал ей оплеуху, — чего зевал, фалалей!
— Неудобно было зайти, — оправдывался индеец, — Павлушка под локтем вертелся.
— Павлушке бы в зубы, ей в ухо, чего церемониться! — кричала Гудаевская.
Толпа напирала на Веригу. Слышалась площадная брань. Верига спокойно стоял перед дверью, и уговаривал ближайших прекратить бесчинство.
Кухонный мальчик подошел к нему сзади, и шепнул:
— Уехали-с, ваше превосходительство.
Верига отошел. Толпа ворвалась в столовую, потом в кухню, — искали Гейшу, но уже не нашли.
Бенгальский пронес Гейшу через столовую в кухню. Взволнованным голосом он сказал толпившейся на кухне челяди:
— Живее, пальто, халат, простыню, что-нибудь, — надо барыню спасать!
Чье-то пальто наброшено на Сашины плечи, кое-как закутал Бенгальский японку, — и по узкой, еле освещенной керосиновыми лампами, лестнице вынес ее на двор, — и через калитку в переулок.
— Снимите маску, в маске хуже узнают, теперь все равно темно, — довольно непоследовательно говорил он, — я никому не скажу.
Любопытно ему было. Он-то наверное знал, что это не Каштанова, — но кто же это?
Японка послушалась. Бенгальский увидел незнакомое смуглое лицо, на котором испуг преодолевался выражением радости от избегнутой опасности. Задорные и уже веселые глаза остановились на актеровом лице.
— Как вас благодарить! — сказала Гейша звучным голосом.
Баба не трус, интересный бабец! — подумал актер, — но кто она?
Видно, из приезжих: здешних дам Бенгальский знал. Он сказал тихо: