Мелкий бес
Шрифт:
— А вы как узнали? — недоверчиво спросила Варвара.
— Голубушка Варвара Дмитриевна, слухом земля полнится. И так сразу стало подозрительно: все мальчики — как мальчики, а этот — тихоня, ходит как в воду опущенный. А по роже посмотреть — молодец молодцом должен быть, румяный, грудастый. И такой скромный, товарищи замечают: ему слово скажут, а он уж и краснеет. Они его и дразнят девчонкой. Только они думают, что это так, чтобы посмеяться, не знают, что это — правда. И представьте, какие они хитрые: ведь и хозяйка ничего
— Как же вы-то узнали? — повторяла Варвара.
— Голубчик Варвара Дмитриевна, чего я не узнаю! Я всех в уезде знаю. Как же, ведь это всем известно, что у них еще мальчик дома живет, таких же лет, как этот. Отчего же они не отдали их вместе в гимназию? Говорят, что он летом болен был, так один год отдохнет, а потом опять поступит в гимназию. Но все это вздор, — это-то и есть гимназист. И опять же известно, что у них была барышня, а они говорят, что она замуж вышла и на Кавказ уехала. И опять врут, ничего она не уехала, а живет здесь под видом мальчика.
— Да какой же им расчет? — спросила Варвара.
— Как какой расчет! — оживленно говорила Грушина. — Подцепит какого-нибудь из учителей, мало ли у нас холостых, а то и так кого-нибудь. Под видом-то мальчика она может и на квартиру притти, и мало ли что может.
Варвара сказала испуганно:
— Смазливая девчонка-то.
— Еще бы, писаная красавица, — согласилась Грушина, — это она только стесняется, а погодите, попривыкнет, разойдется, так она тут всех в городе закружит. И представьте, какие они хитрые: я, как только узнала об этаких делах, сейчас же постаралась встретиться с его хозяйкой, — или с ее хозяйкой, — уж как и сказать-то не знаешь.
— Чистый оборотень, тьфу, прости господи! — сказала Варвара.
— Пошла я ко всенощной в их приход, к Пантелеймону, а она — богомольная. Ольга Васильевна, говорю, отчего это у вас нынче только один гимназист живет? Ведь вам, говорю, с одним невыгодно. А она говорит: да на что, говорит, мне больше? суета с ними. Я и говорю: ведь вы, говорю, в прежние года все двух-трех держали. А она и говорит, — представьте голубушка Варвара Дмитриевна! — да они, говорит, уж так и условились, чтобы Сашенька один у меня жил. Они, говорит, люди не бедные, заплатили побольше, а то они, говорит, боятся, что он с другими мальчиками избалуется. Каковы?
— Вот-то пройдохи! — злобно сказала Варвара. — Что ж вы ей сказали, что это — девчонка?
— Я ей говорю: смотрите, говорю, Ольга Васильевна, не девчонку ли вам подсунули вместо мальчика.
— Ну, а она что?
— Ну, она думала, я шучу, смеется. Тогда я посерьезнее сказала: голубушка Ольга Васильевна, говорю, знаете, ведь, говорят, что это — девчонка. Но только она не верит: пустяки, говорит, какая же это девчонка, я ведь, говорит, не слепая…
Этот рассказ поразил Варвару. Она совершенно поверила, что все это так и есть и что на ее жениха готовится нападение еще с одной стороны. Надо
Дома еще более расстроила Варвару пропажа изюма.
Когда Передонов вернулся домой, Варвара торопливо и взволнованно рассказала ему, что Клавдия куда-то дела фунт изюму и не признается.
— Да еще что выдумала, — раздраженно говорила Варвара, — это, говорит, может быть, барин скушали. Они, говорит, на кухню за чем-то выходили, когда я полы мыла, и долго, говорит, там пробыли.
— И вовсе недолго, — хмуро сказал Передонов, — я только руки помыл, а изюму я там и не видел.
— Клавдюшка, Клавдюшка! — закричала Варвара: — вот барин говорит, что он и не видел изюма, — значит, ты его и тогда уже припрятала куда-то.
Клавдия показала из кухни раскрасневшееся, опухшее от слез лицо.
— Не брала я вашего изюму, — прокричала она рыдающим голосом, — я вам его откуплю, только не брала я вашего изюму!
— И откупишь! и откупишь! — сердито закричала Варвара, — я тебя не обязана изюмом откармливать.
Передонов захохотал и крикнул:
— Дюшка фунт изюму оплела!
— Обидчики! — закричала Клавдия и хлопнула дверью.
За обедом Варвара не могла удержаться, чтобы не передать того, что слышала о Пыльникове. Она не думала, будет ли это для нее вредно или полезно, как отнесется к этому Передонов, — говорила просто со зла.
Передонов старался припомнить Пыльникова, да как-то все не мог ясно представить его себе. До сих пор он мало обращал внимания на этого нового ученика и презирал его за смазливость и чистоту, за то, что он вел себя скромно, учился хорошо и был самым младшим по возрасту из учеников пятого класса. Теперь же Варварин рассказ зажег в нем блудливое любопытство. Нескромные мысли медленно зашевелились в его темной голове…
«Надо сходить ко всенощной, — подумал он, — посмотреть на эту переодетую девчонку».
Вдруг вбежала Клавдия, ликуя, бросила на стол смятую в комок синюю оберточную бумагу и закричала:
— Вот на меня говорили, что я изюм съела, а это что? Нужно очень мне ваш изюм, как же.
Передонов догадался, в чем дело; он забыл выбросить на улице обертку, и теперь Клавдия нашла ее в пальто в кармане.
— Ах, чорт! — воскликнул он.
— Что это, откуда? — закричала Варвара.
— У Ардальон Борисыча в кармане нашла, — злорадно отвечала Клавдия, — сами съели, а на меня наклеп взвели. Известно, Ардальон Борисыч большие сластуны, только чего ж на других валить, коли сами…
— Ну, поехала, — сердито сказал Передонов, — и все врешь. Ты мне подсунула, я не брал ничего.
— Чего мне подсовывать, что вы, бог с вами, — растерянно сказала Клавдия.
— Как ты смела по карманам лазить! — закричала Варвара. — Ты там денег ищешь?