Мелкий снег (Снежный пейзаж)
Шрифт:
Впоследствии О-Хару объяснила им, что застать Таэко дома можно лишь рано утром. Сёстры надеялись, что со дня на день она появится в Асии или хотя бы позвонит, но время шло, а Таэко по-прежнему не подавала о себе вестей.
Трудно сказать, верил ли Тэйноскэ, что сёстры прекратили всяческое общение с Таэко, или был готов примириться с тем, что они будут тайно поддерживать с нею связь. Во всяком случае, его, казалось, вполне устраивало, что хотя бы внешне приказание «главного дома» было исполнено. Эцуко сказали, что Кой-сан обзавелась новой студией, в которой будет теперь жить, и девочка приняла эти слова на веру, хотя и не до
Сатико и Юкико старались убедить себя в том, что с отъездом Кой-сан в их жизни ничто особенно не переменилось, ведь в последнее время они и так не часто её видели. Во всяком случае, если у них и было ощущение какой-то пустоты, то возникло оно не теперь, а гораздо раньше. И всё же обеим было грустно оттого, что их сестра оказалась на положении отверженной.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, сёстры чуть ли не каждые два дня ездили в Кобэ, ходили по кинотеатрам, выискивая, что бы ещё им посмотреть. Иной раз они смотрели даже по два фильма в день. За один только последний месяц они побывали на фильмах «Багдадский вор», «Девушка Ирен», «Елена», «Бургтеатр», «Город мальчиков», «Суэц» и многих других — старых и новых. И всякий раз они думали про себя: вдруг где-нибудь на улице им повстречается Таэко.
В конце, концов, встревоженная отсутствием вестей от сестры, Сатико однажды утром отправила к ней О-Хару. Вернувшись, та доложила, что застала Таэко ещё в постели. У неё всё благополучно. О-Хару сказала ей, что сёстры беспокоятся и просят её как-нибудь заехать в Асию. Таэко улыбнулась и велела передать, что на днях непременно появится. В декабре Сатико и Юкико отправились в кино на долгожданную премьеру французского фильма «Тюрьма без решёток», после чего Сатико слегла с простудой.
Двадцать третьего декабря, за день, до того, как у Эцуко должны были начаться каникулы, Таэко наконец, впервые почти за два месяца, появилась в Асии. Побеседовав с сёстрами в течение часа, она сложила в чемодан новогодние кимоно и ещё кое-что из одежды и уехала, пообещав приехать снова после новогодних праздников. И действительно, утром пятнадцатого января она вновь навестила своих сестёр, отведала новогодней фасолевой каши и уехала только к вечеру.
После болезни Сатико остерегалась выходить на улицу и целыми днями сидела дома. Юкико почты всё время находилась при ней, — ходить куда-либо в одиночку она не любила. Несмотря на свой далеко уже не юный возраст, она была мучительно застенчива. Если она и выходила из дома, то только на занятия каллиграфией и чайной церемонией, да и то лишь потому, что не хотела подвергать сестру риску заболеть снова. Прежде Сатико всегда сопровождала её на эти уроки.
Кроме того, по настоянию близких Юкико наконец занялась своих пятном и через день посещала доктора Кусиду, который, следуя рекомендациям дерматолога из клиники при Осакском университете, лечил её с помощью гормональных препаратов и витаминов. А помимо всего этого, в обязанности Юкико входило следить за музыкальными занятиями племянницы, у которой два раза в неделю были уроки игры на фортепиано.
Оставаясь одна, Сатико либо садилась за пианино, либо занималась у себя в комнате каллиграфией. Иногда она звала к себе О-Хару и учила её играть на кото. Эти занятия со служанкой начались ещё позапрошлой осенью. Для начала Сатико научила её играть мелодии детских песенок «Цветы четырёх времён года» и той, что девочки поют на празднике кукол, потом разучила с нею «Чернью
— Вот мы и квиты, вот мы и квиты, — поддразнивала она О-Хару. Её задевало, что та иной раз сходу подхватывала мелодию, которую ей никак не удавалось сыграть на пианино.
В конце января Таэко снова появилась в Асии. Время близилось к полудню. Сатико сидела в гостиной и слушала радио.
— А где Юкико? — Таэко придвинула кресло к камину и села.
— Она пошла к доктору Кусиде.
— На уколы?
— Да. — Передача «Кулинарные советы хозяйкам», которую слушала Сатико, закончилась. Начали транслировать отрывки из какой-то драмы театра Но. — Кой-сан, выключи, пожалуйста, радио.
— Ты только посмотри! — воскликнула Таэко, показывая на примостившуюся у ног сестры кошку Судзу, — та сладко дремала, пригревшись у камина, и только уши её вздрагивали в такт музыке.
— Что это значит, Кой-сан?
— В самом деле, удивительно…
Обе сестры, точно заворожённые, не сводили глаз с кошки. Но вот музыка кончилась, и Таэко встала, чтобы выключить радиоприёмник.
— Ну и как, ей помогают уколы?
— Пока ещё трудно сказать. Время покажет.
— И сколько же их нужно сделать?
— Неизвестно. Доктора сказал, что надо запастись терпением.
— Интересно, удастся ей избавиться от этого пятна до замужества?
— Доктор Кусида надеется, что удастся.
— А мне кажется, полностью оно не исчезнет. Да, кстати, хочешь узнать ошеломляющую новость? Катерина вышла замуж.
— Да ну? Ты получила от неё письмо?
— Нет, мне рассказал её брат. Я встретила его вчера в Кобэ.
— И за кого же она вышла?
— За президента той самой страховой компании, где она служила секретаршей.
— Скажите пожалуйста…
— Катерина прислала им фотографию своего дома. Она зовёт брата и мать в Англию. Её муж обещает принять на полное обеспечение и в любое время выслать деньги на дорогу. Кириленко рассказывает, что, судя по фотографии, это не дом, а настоящий дворец.
— Ну что ж, она неплохо устроилась. Должно быть, её муж уже в летах.
— Как бы не так! Ему тридцать пять лет, причём он до сих пор был холостяком.
— Не может быть!
— Уезжая из Японии, она сказала мне: «Вот увидите, Таэко-сан, я найду себе богатого мужа». Так оно и вышло.
— Когда, бишь, она уехала? Кажется, ещё и года не прошло.
— Да, она уехала в конце марта.
— Значит, всего только десять месяцев назад…
— А в Англии она пробыла самое большее полгода.
— Ничего не скажешь, она не теряла времени даром. Нот что значит быть красивой.
— Красивой? Да таких, как Катерина, десятки, сотни. Или ты думаешь, что в Англии нет красивых женщин?