Мелодия Бесконечности - первый аккорд
Шрифт:
— Что она тебе сказала? — Маргарита помогла девушке подняться и встряхнула её за плечи, чтобы привести в чувство, в душе ей жесточайше хотелось выцарапать глаза девчонке за её наглость, но в вопросах жизни и смерти, дочь французских королей умела сохранять хладнокровие, тем более, что она прекрасно знала себе цену и понимала, что эта девочка ей не соперница.
— Они хотят его смерти. Я слышала их разговоры. Он не пришёл. Я прождала
его всю ночь, — продолжала бессвязно
— Замолчи. Скажи, где он? — резко прервала её стенания Маргарита, — Где он?
— У короля, — дрожащим голосом еле выдавила из себя Шарлотта.
— Оставайся с Герцогиней и её людьми, — приказала Маргарита, — Я пойду одна.
Ступив за порог своих покоев, Марго чуть не споткнулась и едва поборола подкравшийся приступ тошноты, закрыв рот и нос руками — запах крови и смерти забивал ноздри до дурноты, множество изувеченных трупов лежало прямо тут, у стен коридоров, с большинства из которых не погнушались снять их одежды, так и оставив их нагими. Иногда можно было уловить еле различимые стоны ещё живых, но уже агонирующих.
* * *
— Пропусти меня скорее к королю через твои покои! — приказала Маргарита кормилице Карла, также протестантке, — Генрих здесь?
— Они хотят, чтобы он отрёкся от своей веры, — тихо ответила та, пропуская её в покои Карла.
— Твой муж здесь, сестра, — раздался за спиной голос короля, — Он с ними в моей спальне. Он не отречётся, — Карл упал на колени и обнял ноги Маргариты, всхлипывая, как ребёнок, — Я ничего не сделал. Это не я, — продолжал он причитать, — Ты мне веришь? — Карл поднял на сестру полный слёз взгляд.
— Почему? Почему? — с болью и обречённостью в голосе спросила она, глядя в его затуманенные глаза.
— Это она, Марго. Клянусь тебе, — Карл хватал её за руки, буквально повиснув на ней всем свои весом, всё ещё продолжая захлёбываться рыданиями.
— Ты выдал им Генриха? — едва слышно спросила Маргарита.
— Нет, я приказал привести его сюда, чтобы защитить. Они пришли потом, — он заламывал руки и размазывал слёзы по лицу.
— Пойдём со мной, — Маргарита помогла брату подняться, — обопрись на меня.
— Нет, не надо… Мне страшно, — Карл пытался извернуться и вырваться из её рук.
— Пойдём, Шарль, — мягко произнесла Маргарита, ведя его под руку.
— А с этим что будем делать? — полюбопытствовал Анжуйский, смерив Наваррского презрительным взглядом.
— Оставьте Генриха! Я не позволю его трогать, — Маргарита посмотрела на мать, потом на брата Карла, ища в них поддержку, — Он член нашей семьи.
— Он же предводитель. Нужно всех убрать, — вступил в разговор Алансон, кивнув в сторону Генриха.
— Я не позволю его трогать! — Маргарита выпустила из объятий брата и села возле Генриха Наваррского, взяв его за руку, — Если хотели его убить, надо было раньше это сделать. Сейчас поздно! Вы нас обвенчали перед Богом. Он мне муж, а тебе брат!
— Он не хочет отречься, — пожал плечами Анжу.
— Я не позволю к нему прикасаться! — повторила Маргарита.
— По-прежнему отказываешься? Почему? — во взгляде Генриха Анжуйского был нескрываемый интерес, в каком-то роде даже азарт — так ли силён с своей вере король Наварры.
— Не настаивай, — покачала головой королева-мать.
— Теперь всё кончено. Протестантов в семье не будет, — возразил Анжу.
— Прекрати! — порывисто оборвала его Екатерина.
— Почему? — недовольно поморщился Анжуйский
— Пусть Марго займётся своим мужем, — ответила Екатерина.
— В эту ночь я познал ненависть, — Наваррский сжал кулаки до такой степени, что костяшки пальцев побелели, он весь дрожал от ярости и бессилия.
— А теперь учитесь лицемерию, — положив руку на плечо мужа, прошептала Маргарита так, чтобы только он услышал её, — Я на Вашей стороне. Я не хочу больше быть в стане палачей. Обращайтесь в новую веру. Главное, во что Вы верите своим сердцем.
* * *
— По ком звонят колокола? Ведь боле некого убивать, — с горечью заметил Наваррский.
— Отныне ты — король католической державы. Можешь этим гордиться, — обнял брата Анжуйский.
— Да, можешь гордиться! — не выдержала Маргарита, проходя мимо них — Ты — король страны, где качаются трупы на виселицах! Париж стал кладбищем! Твои подданные — мертвецы, покрытые землёй, или живые, покрытые стыдом!
— Прекрати! — прикрикнула на неё мать. Сегодня, как никогда раньше, чёрные одежды, уже много лет бывшие неизменным атрибутом Екатерины со времени смерти её мужа Генриха II, оттеняли её бледное осунувшееся лицо с впавшими глазами и тонкими губами — взяв грех на душу, она думала, что эта страшная ночь хоть что-то изменит, но вот он — Наваррский избежал смерти и всё так же угрожает престолу, который она всеми силами старается сохранить для своих детей.
— А Вы, матушка — всегда волновалась за своих сыновей. Теперь можете быть спокойны! — кричала Маргарита, обращаясь к матери, — Они навечно прокляты! И я тоже проклята!