Мелодия Бесконечности. Симфония чувств
Шрифт:
– Винс, не надо...
– Бьянка набрала воздух в легкие и глубоко вздохнула в попытке побороть горечь и разочарование от того, что ей готовы многое простить, принимая за другую, упуская её собственную личность, - Вы видите во мне лишь замену той, другой. Так неправильно. Я - не она. Возможно, сейчас мы забудемся, и это будет как прекрасный сон, как … несбывшаяся мечта. А потом наступит прозрение, и будет оно болезненным для нас обоих, оставляя нас с разбитыми сердцами и ранящими душу воспоминаниями. Если я хоть что-нибудь для вас значу, как Бьянка, а не как копия почившей супруги, вы не будете настолько жестоки со мной.
Всё не так, всё не правильно. Так не должно быть. Она не сможет жить чужой жизнью,
Прозрение принесет обоим столько боли и разочарования...
– Я бы не посмел...
– виновато пробормотал Винсерас, и взгляд его глаз болотного цвета заметно потеплел.
– Я очень тебя прошу, Винс, не мучай меня. Теперь тебе лучше уйти, пока мы не натворили ещё больших глупостей...
– женщина тяжело выдохнула, с трудом заставляя себя не смотреть на него, напряженно застывшего с протянутой рукой.
– Мне сейчас лучше уйти, верно, - опустив руку, машинально повторил он за ней, судорожно сжав пальцы, - Всё равно я теряю способность здраво мыслить в вашем присутствии...
– Мама!
– на их голоса прибежал темноволосый мальчуган, обхватив колени матери своими маленькими ручками, - Мама, а дядя останется с нами ужинать? Давай попросим его остаться?
– Паоло поднял голову, заискивающе глядя на мать.
И Винтер замер в ожидании - в глубине его исстрадавшейся души затеплилась робкая надежда, что его не прогонят, что ему позволят остаться. Он уже давно отвык даже думать о женщинах - с того времени, как похоронил свое сердце вместе с женой и дочерью в фамильной усыпальнице, он блуждал по жизни и не находил покоя. Пока не встретил Маргариту - внешне она была противоположностью его дорогой Анне, но своим характером напомнила о том, о чем мучительно было вспоминать, разбередив так и не зажившие раны. Но именно тогда внутри поселилась трепетная надежда, что стоит жить, и быть может... Быть может, однажды он встретит свою женщину...
И вот этот день настал - в её глазах хотелось утонуть, её золотистых волос хотелось коснуться... Она пробудила в нем давно забытые чувства. И если Бьянка отвергнет его, то что остается у него в этом мире? От близости её тепла и запаха легкого парфюма с примесью ароматов сладкой выпечки кружилась голова, першило в горле и слезы подступали к глазам. Желать эту женщину казалось почти кощунством, но побороть себя никак не выходило... Вспомнилось, что точно так же пахла его Анна, которая очень любила готовить и часто вместе с кухонной прислугой занималась готовкой, а ему нравилось целовать её перепачканные в муке губы, чтобы она звонко и так чисто рассмеялась. Малышка дочка в своей какой-то детской ревности хватала своими пальчиками рассыпанную по столу муку и мазала ею свои щечки, повернув личико, всё в белых пятнах к нему, чтобы папа обязательно не забыл и её поцеловать. И когда он делал это, девочка весело хохотала и хлопала в ладоши, поднимая белую мучную пыль, что оседала потом на его волосах и усах.
– Паоло, тебе хотелось бы этого?
– женщина дрожащей рукой провела по черным кудрям сына.
– Конечно, мамочка!
– радостно закивал ребенок, - Ну, давай попросим, пожалуйста-пожалуйста!
Мужчина испуганно вздрогнул, ожидая ответа женщины, как своего приговора.
Бьянка кивнула, улыбнувшись.
– Благодарю, - мужчина взял в свои руки её ладони и поднес к своим губам, - Я сделаю всё, чтобы тебе никогда не пришлось пожалеть о том, что не прогнала меня и дала мне этот шанс. Ты нужна мне, очень нужна...
–
Она обещала себе быть сильной ради сына, но так сложно было оставаться таковой в одиночку.
– Винс, ну не при ребенке же, - женщина смутилась и покраснела, но неприкрытая чувственность в его взгляде говорила об искренности его желания.
– После того, как папа ушел, маме так тяжело и плохо...
– совершенно серьезно заметил темноволосый мальчуган, когда мужчина нагнулся, чтобы взять его не руки, - Вы поможете ей, сеньор Винсерас? Помогите ей, прошу вас... Я так хочу увидеть, как мама снова улыбается.
И ничего более прекрасного и светлого он не испытывал уже так давно... и думал, что не испытает уже никогда.
– Я тоже хочу этого больше всего на свете, малыш, - тихо ответил Винтер, погладив черные кудри ребенка.
Отоварившись и завершив-таки свой безумный шоппинг-марафон, Маргарита замерла в нерешительности вместе со своей тележкой из супермаркета, доверху нагруженной покупками - на улице нос неприятно защекотал запах дыма, а в двух кварталах пронзительно взвыла серена промчавшейся пожарной бригады. Если бы её спросили сейчас, то девушка не смогла бы дать вразумительного ответа, что же двигало ею в тот момент, когда она забросила новые приобретения, кроме большого пятилитрового бутыля минеральной воды, в салон такси, дав купюру водителю и попросив подождать её на стоянке магазина минут пятнадцать. Она не могла бы объяснить, чем думала тогда, почему сорвалась, что хотела предпринять и как не боялась, что таксист может в это время просто-напросто скрыться с её товаром. Маргарита просто бежала на этот дымный запах и громкие людские голоса. И она оказалась права - горело здание неподалеку. Девушка никогда не проявляла больших достижений в спорте, вот и сейчас скоростной забег с дополнительным грузом воды заставил её мучиться отдышкой, зато в голове неожиданно наступило просветление, мысли были кристально чистыми, а свое поведение она расценила, как единственно верное.
Возле пожарной машины надрывно рыдала женщина, укутанная в клетчатый плед. Когда ей предложили успокаивающий чай, она резко отвергла предложение, всё продолжая повторять, что в доме остался её маленький сын, её мальчик.
– Мадемуазель, вы в своем уме? Куда?
– перепуганный страж правопорядка окликнул девушку, но она уже не слышала его слов, - Что вы делаете?
Маргариту уже не остановить было. Сердце сжал такой всеобъемлющий ужас, стоило ей представить ребенка одного, без матери, плачущего от страха в охваченном пламенем доме и зовущего мать, что ноги сами понесли в направлении угрозы. Тысячи высокоимпульсных разрядов доносили в мозг единственную важную для женщины, для матери, мысль - там в опасности ребенок, беззащитное дитя. Она же сама теперь мать. А если бы на месте этого ребенка оказался её сын? Её сын... А будет ли дан ей такой шанс? От этих дум стало вдруг больно и горько.
Если она не сможет дать жизнь собственному ребенку, то хотя бы спасет этого.
Раздумывая не долго, Маргарита вылила на себя содержимое бутыля с водой и рванула с места, не отвлекаясь на оклики полицейских - ей ли, повелительнице пламени, бояться огня? И в это мгновение от её тела отделилась темная облакообразная субстанция, и действие проклятия было нейтрализовано искренними и сильными переживаниями её сердца о ближнем, пересилившими мысли о её собственной безопасности.
Когда Маргарита снова появилась, наглотавшись дыма и закашлявшись от едкого раздражающего привкуса во рту и опаляющей боли, разрывавшей её легкие, неся на руках бесчувственного мальчика, завернутого в её мокрый джемпер. Передав сына матери, едва не повредившейся рассудком от горя, девушка упала, потеряв сознание.