Мелодия Бесконечности
Шрифт:
Кардинал повторил свой вопрос. Принцесса молчала.
Не выдержав, сам король подошёл к Маргарите и резким жестом схватил её за волосы и уткнул и головой в Святое писание.
— Она согласна, — ответил за сестру Карл.
— Именем Отца и Сына, и Святого духа, объявляю вас мужем и женой, — закончил обряд Кардинал де Бурбон.
— Брат мой Анрио, вручая тебе мою возлюбленную сестру, я отдаю своё сердце всем гугенотам моего королевства, — с приветливой улыбкой на бледных губах, Карл положил
— Ты стал частью нашей семьи, Генрих. Особой семьи. Ты сам скоро в этом убедишься, — вкрадчиво заметил Анжуйский.
Королева-мать облегчённо вздохнула.
Церковный хор исполнил хвалебную песнь в честь Господа и новобрачных, и вся процессия покинула площадь перед собором Парижской богоматери.
— Не стоит ненавидеть меня, — пронизывающий взгляд серых глаз Наваррского короля, его мягкий голос, при других обстоятельствах могли бы даже вызвать симпатию его молодой супруги, его несколько грубоватые черты лица — большие ясные глаза, крупный нос и крупные губы на загорелом под южным солнцем лице в обрамлении тёмных кудрей, придавали ему особый мужской шарм — Меня и так теперь многие презирают: Ваши братья, Ваш любовник де Гиз, разумеется. Ваша Королева-мать и та меня не жалует.
— Ваша мать меня тоже не любила, — спокойно ответила Марго, даже не посмотрев в сторону мужа.
— Ваша мать убила мою, — Генрих сжал её руку.
— Это не доказано, — тихо возразила Маргарита, больше пытаясь убедить в этом саму себя — она слишком хорошо знала свою мать, которая не остановится ни перед чем для достижения своих целей, и жизнь человеческая для неё в этом смысле не была помехой. Теперь, когда Жанна д’Альбре мертва, королева Екатерина могла полностью подчинить своей власти её молодого сына.
— Храбритесь? — Генрих сильнее сжал изящную руку жены, — Поддержите же меня, признайте, что и Вас тоже одолевает страх.
— Чего мне бояться? — Маргарита испытывающее посмотрела на него, — Все, кто вас ненавидят, меня любят.
— Тогда зачем они навязали свадьбу? — Генрих старался прочесть ответ в глубине её пленительных тёмных глаз.
— Эта свадьба принесёт мир, — произнесла Маргарита, глядя ему в глаза, — Никто не заставляет меня спать с Вами, — добавила она переведя взгляд с мужа на Генриха де Гиза, шедшего под руку с королевой Екатериной, и, судя по их озабоченным лицам, они беседовали о чём-то, имевшем для них ощутимую важность, — А Вы что-то не похожи на счастливого новобрачного, Генрих, — Маргарита снова повернулась к мужу.
— О каком счастье Вы говорите? О яде в бокале, кинжале в спину? — горько усмехнулся Наваррский.
— Ну, же, улыбнитесь, посмотрите, сколько людей собралось посмотреть на нас — все они жаждут зрелища. Весь королевский двор — один большой театр. Старайтесь хорошо, Генрих. Улыбайтесь — дайте им то, что они хотят видеть.
— К вам, гугенотам [7] , я испытываю симпатию. Вы храните веру в Бога, которую мы потеряли, — благостно улыбнулся
7
Гугеноты — французские протестанты, имевшие серьезные религиозные и политические разногласия с приверженцами католической церкви во Франции шестнадцатого века.
— Я тоже испытываю огромную симпатию к вам, католикам, — сдержанно ответил Беарнец.
— Это правда, что вас две тысячи? — поинтересовался Генрих Гиз.
— А Вы сами посчитайте, — парировал Наваррский, — Они все приехали на свадьбу.
— Наверное, для Франции это праздник, — в сердцах воскликнул де Гиз, — а для меня день этой свадьбы — день траура!
— А для меня день моей свадьбы — день великого позора, — в ярости закричал Наваррский, — В приданое я получил гроб с телом моей матери и блудницу из твоей постели!
Маргарита присела в глубоком реверансе, стараясь скрыть волнение.
— Мне кажется, я оторвался от шпионок королевы Катрин, — выдохнул Генрих, — Они думают, что я у баронессы. У итальянки. Прелестная особа.
— Так ступайте. Чего вы ждёте? — как можно непринужденнее поинтересовалась Маргарита, присев на край кровати спиной к Генриху, — Почему вы ещё не у неё?
— Так было угодно Богу. Мне надо с Вами поговорить. Наедине. Мне надо Вас убедить, — серьёзно произнёс Генрих.
— В Вашем семействе всякий раз ссылаются на Бога? — Маргарита повернулась к нему и смерила оценивающим взглядом.
— На Бога. Или на предчувствие, — сдержанно произнёс Наваррский.
— Какое предчувствие? — заинтересованно спросила Марго.
— Крестьян из Пиреней. Так говорит Ваша матушка. Если я останусь жив… то стану королём Франции.
Маргарита вздрогнула — такая мысль, и в самом деле, приходила и ей в голову.
— Король Франции — мой брат, — совладав с собой, спокойно заметила она, — Если же у него не будет детей, то два других брата унаследуют престол. А потом их дети. Ваши шансы ничтожны.
— Ваши тоже. Вы считаете, что Вас защитит семья? — красноречиво продолжал Генрих, — Кем Вы являетесь для них? Вы — предмет, разменная монета. Вы — заложница у братьев.
— Мои братья меня обожают! — воскликнула Маргарита, ошеломлённая такой откровенной наглостью собеседника.
— Братья готовы продать Вас кому угодно за мирный договор, — невозмутимо продолжал Генрих, — И мать с ними заодно.
— Мать меня любит! — горячо возразила Маргарита.
— Она готова продать Вас первому встречному, если ей это будет выгодно! — упорствовал Генрих.
— Мать меня обожает! — твердила она.
— Она ненавидит Вас. И вашего любовника, герцога Гиза. А он использует Вас ради власти и денег, — продолжал Генрих.