Мелодия сердца
Шрифт:
А мать, словно размышляя о том же, обняла его за шею и сказала:
— О, дорогой, как бы я хотела оказаться богатой наследницей!
— А окажись ты ею, ты бы вышла замуж за какого-нибудь графа, — рассмеялся полковник. — И мне тебя не видать. Я люблю мою дорогую жену такой, какая она есть. А деньги не самое главное, зато мы счастливы.
— Конечно, конечно, — согласилась миссис Кэмптон.
Обнявшись, они ушли, не вспомнив об Илуке, читавшей на широком подоконнике за занавеской и слышавшей каждое слово родителей.
Тогда
Но больше всего ее испугало не это, а собственная ее реакция на поцелуй.
«Я должна уехать! — подумала она в панике. — Как я могу остаться и разрешить ему узнать, что его поцелуй вознес меня на вершину горы, где, кажется, я танцую танец страсти?»
Илука подумала, что точнее невозможно выразить ее нынешнее состояние.
Но разбуженные чувства жгли, словно солнце, словно пламя цыганского костра, вздымающееся все выше и выше рядом с ним, с графом Лэвенхэмом!
"Я должна уехать!»
Она повторяла эти слова, будто заклиная себя.
Илука поднялась с дивана, но неодолимое желание остаться и ждать возвращения графа со скачек, говорить с ним, заставило ее снова сесть. Ей хотелось — о ужас! — чтобы он снова поцеловал ее и она бы еще раз почувствовала его губы на своих губах.
«Наверное, я сошла с ума, — сказала себе Илука. — Ну что, что бы мама могла обо мне сейчас подумать?»
Девушка пересекла комнату, подошла к окну — оно выходило на озеро и парк.
Перед главным входом стояло несколько фаэтонов, и Илука догадалась, что экипажи ждали графа и его друзей, собравшихся на скачки.
Она видела, как джентльмены вышли из дома, остановились на ступеньках, потом к ним подошел хозяин, в шляпе, надетой слегка набок. Его начищенные ботинки сверкали, контрастируя с плотно облегающими панталонами цвета шампанского.
Он сел в первый фаэтон, и один из приятелей забрался рядом.
Грум занял свое место сзади, граф тронул лошадей, и по тому, как он это сделал, Илука поняла, что он прекрасно справляется с ролью кучера.
В другие экипажи уселись прочие гости, а кто не захотел ехать в фаэтонах, отправились в роскошных двуколках.
Илука наблюдала за ними, пока кавалькада не скрылась за густыми кронами дубов. Потом тихонько вздохнула и пошла к себе в спальню.
Она понимала: ей будет очень трудно отсюда уехать, не только потому, что она никогда раньше не путешествовала одна, а потому, что сердце ее рвалось остаться.
Через два часа Илука уже была полна решимости ехать.
Она дала указания горничной сопроводить ее в ближайшую придорожную гостиницу, и сделала это с таким видом, что та не посмела спорить или уговаривать остаться до возвращения хозяина.
Ей повезло — секретарь графа тоже отбыл на скачки. И не нашлось никого, наделенного
И лишь когда она оделась, готовая к путешествию, и когда сундуки были уложены для погрузки, Илука сказала домоправительнице:
— Я бы хотела увидеть мистера Арчера, прежде чем уеду.
— Вы думаете, стоит, мисс? Это вас не разволнует?
— Я бы хотела помолиться рядом с ним.
Та молча провела ее по проходу в комнату, которую она заняла, впервые появившись в доме графа Лэвенхэма.
Ставни были закрыты, но света хватило, чтобы увидеть мистера Арчера со сложенными на груди руками.
Девушке вспомнились скульптурные изображения святых на гробницах.
Сейчас, мертвый, он казался моложе, беззаботнее, морщины утратили резкость, стали не такие глубокие, как при жизни.
Граф сказал правду — старый актер д'Арси Арчер умер с улыбкой на устах. Его лицо было счастливым.
«Слава Богу», — подумала Илука.
Девушка не сомневалась: граф не только хорошо вознаградил старика, но и порекомендовал друзьям. Жаль, эти рекомендации оказались не слишком полезны мистеру Арчеру.
Илука опустилась на колени возле ложа и помолилась за упокой его души.
Поднявшись, она поймала себя на мысли, что Богу виднее: смерть мистера Арчера спасла его от нищеты и тревог о будущем, снедавших его изо дня в день и отнимавших здоровье и годы.
Она вышла из комнаты и увидела экономку, ожидавшую за дверью.
— Катафалк за бедным джентльменом прибудет сегодня днем, — сообщила она. — Вы не останетесь на похороны, мисс?
— Боюсь, не смогу, — покачала головой Илука.
— Вы оставите адрес на случай, если его светлость захочет вас найти? — спросила женщина.
— Я думаю, все, что нужно его светлости, он уже знает, — уклончиво ответила Илука.
Она поблагодарила экономку и дала большие чаевые для горничных, отчего заметила удивление на лице женщины.
Затем она спустилась по большой лестнице и почувствовала, что прощается с самым замечательным домом, который когда-либо видела, и с его владельцем.
И лишь отъехав на приличное расстояние, с печалью вспомнила: она так и не увидела Апопло, не осмотрела дом.
Что ж, зато всю оставшуюся жизнь смогу воображать то, чего не видела», — посмеялась она над собой.
Но вот чего ей уже не надо будет воображать, так это поцелуя. Теперь она наконец знает, что пытаются воспеть в стихах поэты, а писатели — в прозе.
«Как я могла позволить поцеловать себя мужчине, с которым я едва знакома?» — изумлялась Илука.
Но поцелуй был самым возвышенным, самым прекрасным из всех, о которых она когда-либо читала.
Илука доехала до придорожной гостиницы, поблагодарила слуг графа за сопровождение, дала кучеру и лакею, к их большому удивлению, чаевые и заказала дилижанс.