Меломаны
Шрифт:
– И не верь, Дирижер. В предсказания, сны и тому подобную чушь. Только придурки в это верят. Одни только пацаны.
Я вздохнул чуток свободней. Колдовства не существовало.
Тут я вспомнил, что мама, когда я был еще ребенком, говорила мне то же самое.
Да ладно уж. Всегда стоит проконсультироваться у специалиста.
В хибаре на Западной меня уже ожидали Тромбон и Флейтяра. Они пытались играть, но что-то не клеилось, так что Флейтяра чуть на стенку не лез.
– А где Контрабас?
– спросил я.
– Поперся к какой-то сучке, - ответил Тромбон.
– Какие-нибудь
– Никаких.
Меня будто сапогом в зад трахнули. Именно такое чувство. По-видимому, эта блядушка собиралась дать ему на шару. Втюрилась в Контрабаса? Невозможно. Почему тогда не в меня?
На этот вопрос ответа не было.
За работу мы взялись втроем. Похоже, что все усложнялось, а мы этого не любили. Это заставляло задуматься.
Тромбон с Флейтярой никогда в "Голубом Щите" не были, так что пригодиться мне не могли. Они всегда захаживали в "Квазар", ближе, дешевле, и всех знали.
А "Голубой Щит"? Ну что там было такого особого?
Располагался под землей, но в квартале Красных Дубинок все забегаловки располагались под землей, потому что там никогда не было спокойно, и очень часто стекла в окнах выставлялись.
Ага, в "Голубом" был единственный на весь город биллиардный стол. Еще довоенный. И что с того, скрипач в биллиард не играл.
Ну так что же? В голову ничего не лезло.
Выхода не было. Надо было еще разок пройтись в заведение. Сейчас или вечерком. Я предпочитал идти вечером. Возможная встреча со скрипачом могла приблизить меня к цели.
Мы целый день репетировали Шопена, но Контрабаса нам не хватало. Пришел он только под самый вечер. И, похоже, был ужасно довольный собой.
– Где ты, сука, шастал столько времени?
– набросился я на него.
– С Амандой был, - ответил он.
Меня буквально трясло.
– А бабки у тебя откуда?
Тут уж он совершенно разлыбился.
– А я задаром ее трахал. По любви.
После такого нас буквально кондрашка хватила. Ясный перец, в жизни по-разному случается. Время было как время, жаловаться нечего. Понятно, женщина сейчас фрукт редкий, в последней войне они дохли как мухи. И это естественно, что выжившие стали общественной собственностью, за что заставляли себе платить. Мы и платили. Если уж припирало, платили и баста. Иногда случалось проехаться на шармака. Редко, но случалось.
Но вот, чтобы по любви?
– Твою мать, - просопел Контрабас.
– Ладно, это твое личное горе, - сказал я.
– Право имеешь. Вот только одно меня беспокоит. То, что музыку забрасываешь. Мы тут без тебя играли, Контрабас. А Шопен, парень, это ведь гений был.
Контрабас взял инструмент и сыграл пару вставок. Я покачал головой и стал собираться на выход.
– Дирижер, а тебя куда черти несут?
– крикнул Флейтяра.
– Наконец-то мы месте и можем круто взлабнуть. Так что, куда прешь?
– Еще разок схожу в ту подземную забегаловку, - отрезал я.
– Я с тобой, - сказал Контрабас.
– И не думай, - наехал на него Тромбон.
– Оставайся, - сказал и я.
Он пытался было что-то вякать, но Флейтяра быстро заткнул ему рот. Все деньги я оставил на месте. О скрипаче до сих пор ничего не
В течение почти всей дороги к "Голубому Щиту" я пытался придумать что-нибудь хоть чуточку имеющее смысл. Только все расклады выходили пустыми. Меня наняли, чтобы я стрелял, а не мучил понапрасну свою серость в башке. Когда же я дотащился наконец до заведения, рожа у меня была не из самых веселых. А тут еще этот клозетная бабка. Это ж как он на меня глянул. Похоже, что он не слишком верил, что я пришью скрипача. Ну и хер с ним!
Это я должен был верить.
Уселся я в том же самом месте, что и в прошлый раз. Людей было столько же. Наверняка здесь были и такие, кого скрипач не только не пугал, а наоборот, притягивал. Развлекуха! Я поделился этими мыслями с барменом.
– Угу, - буркнул тот.
– Кое-кто подобное любит. Только люди почти не носят деньги, и спиртное не покупают. Мы уже в минусе.
Он положил руки на стойку.
– Скоро придется закрывать лавочку, потому что этот гад вычищает кассу до грошика.
Я взял выпивку, чтобы немного раскрутить обороты, и стал осматриваться. а было ли в этом месте что-то особое, отличное от всего другого и полезное для скрипача? Кабак как кабак, девочки как и везде глазки строят, заигрывают. Какой-то миг сне даже хотелось отбросить всю эту работу к черту. Можно было бы у бармена занять несколько злотов и позволить себе перепихнуться по маленькой. Только... сто пятьдесят лимонов. Я вздохнул. Люди сидели за столиками, немножко пили, немножко кричали. Все как и везде. Черт подери, ну что же могло помочь решить эту загадку?
Где-то через полчасика, которые мне никак не помогли, я заметил Аманду. Она помахала мне рукой, а я, хоть и не привык кланяться блядям, кивнул ей. Она тоже осматривалась по сторонам, как будто кого-то искала. Что касается Контрабаса, то здесь она лажанется.
И я был чертовски доволен этим.
Время тащилось как хромой под гору. Пить мне больше не хотелось. Если бы появился скрипач, я бы попросту всадил ему пулю в лоб. Пуленепроницаемый он или нет, но профессиональная ответственность приказывала проверить самому. Клозетная бабка чесал вчера из автомата, а тот и не дрогнул. А ведь должен был выглядеть как ситечко. Может, вокруг него было какое-то силовое поле? Я видел такие фильмы.
– Может еще выпьешь?
– предложил бармен.
Нет, ждать было чертовски нудно. И я взял эту водку. Теперь я скучал под выпивку. Приперся вчерашний тип. Увидав его, бармен вытащил из загашника целый вазон искусственных цветов и, вздохнув, поставил его на стойку. Тип радостно залыбился. Цветы были кошмарные.
– Вот перед войной, вот это были цветы, - сказал он.
Я отвернул от него голову. Ну и тип. Аманда сидела сама за дальним столиком. А Контрабас не придет, подумал я, и настроение резко улучшилось. Я допил свой стакан. В голове зашумело, я почувствовал, что принял на грудь уже достаточно. В пьянке мне не хватало репетиций. Поэтому до меня не сразу дошло, что Аманда встает с места и с кем-то обнимается. И это был никто иной как Контрабас.