Мельвир
Шрифт:
Белизар хмуро взглянул на Молчаливого.
– Ничего, - очень ровным голосом произнес маг. – Крысы там не водятся. А если бы и водились, меня приковали к стене, так, что не поохотишься.
Мой взгляд скользнул по запястьям и голым лодыжкам чародея, торчавшим из-под моего плаща. На них виднелись черные полосы – не синяки даже. Скорее следы, вызванные магией, заложенной в оковы, что его сдерживали.
– Как же ты выжил?! – поразилась Элия.
– Мою жизнь поддерживала магия подземелья, - мрачно ответил Белизар.
Я посмотрел в потемневшие глаза чародея. То, что заклинание
– Не ешь слишком много, - предупредил я, вспомнив, что было с расколдованными жертвами Проклятья после первой же трапезы (Мелиссара предупредила их об умеренности, но не все послушались). – Магия сохранила твою жизнь, то телу нужно время, чтобы вернуться к ней. Ты можешь умереть, если переешь. Или, в лучшем случае скрутит.
Лицо Белизара окаменело. Он медленно отложил свой кусок мяса на каменный пол пещеры. Кивнул. Лицо Молчаливого странно дернулось, а затем Фьерд последовал примеру темного.
– Оставим на завтрак! – решила Элия.
Пару мгновений спустя от своих порций отодвинулись и мы с Ийесом, даже Безарр уронил сочное мясо (Он предпочел сырое) в какую-то каменную нишу. Что касалось безучастно лежавшей возле стены Беаллы, то Элии и так едва удалось накормить ее размоченными остатками лепешки.
– Как тебе удалось не сойти с ума в заточении? – этот вопрос не давал мне покоя, даже сильнее, чем протестующее забурчавший против бесполезного благородства желудок.
Белизар пожал плечами.
– Иногда я отключался, возможно, на годы. Словно растворялся там… Переставал существовать. Да и кто сказал, что я не сошел? Я до сих пор не уверен, что вы – не плод моего воображения.
Фьерд легонько ткнул древнего чародея локтем в бок.
– Мы настоящие! – заверил Молчаливый.
Белизар окинул нашу компанию задумчивым взглядом.
– Либо так, либо я окончательно свихнулся, - подытожил легендарный Владыка Темных земель, глядя на четырехглазую морду Безарра.
Ночью я едва не задубел от холода. Обычно во время военных походов я спал либо в своем роскошном шатре, либо под теплым крылом Ийессамбруа. Но Сумеречная Тварь улетела куда-то, то ли на разведку, то ли еще поохотиться. А мой плащ остался у Белизара. Да и лезть под мохнатый и теплый бок зловеще порыкивавшего во сне Вьерна Благородного мне не хотелось. Это Близнецов он кое-как узнает. А мной спросонок может запросто закусить.
Неожиданно ко мне прижался кто-то теплый, а на грудь легла златокудрая голова. Элия накинула на нас свой изрядно подранный и частично пущенный на перевязки плащ. Фьерд перед сном пытался развести в пещере огонь, но Безарра это слишком нервировало. Неудивительно, учитывая, сколько раз монстра пытались убить. Должно быть, огонь для него сейчас ассоциируется с факелами, фаерболами и кострами тех, кто пришел за его шкурой.
Я бережно обнял Элию, не веря своему счастью. Неужели Охотница отвечает мне взаимностью? В Латрасе во время наших прогулок мы ни о чем таком толком не говорили. Просто болтали обо всем на свете, наслаждаясь солнечными днями и свалившимся на нас безмятежным покоем. Я осторожно коснулся ее губ поцелуем. Невероятно,
Проснувшись, я услышал приглушенные голоса, доносившиеся снаружи от пещеры. Осторожно выбравшись из-под Элии, уснувшей на моей груди (Представляю лицо ее братца, когда утром он обнаружит Охотницу рядом со мной!), я направился к выходу из пещеры, стараясь ступать как можно тише.
Снаружи около входа виднелось два темных силуэта. Ийессамбруа и Белизар вместо того, чтобы дежурить поодиночке, охраняя пещеру, похоже, оба проснулись и выясняли что-то между собой.
– Да говорю же! Он сожалел! – настаивал на чем-то своем легендарный чародей.
– Одних сожалений мало!
– сухо отрезал Ийес.
Второй раз в жизни я услышал в его голосе ненависть. В первый – когда он рассказал мне о чародее, бывшим когда-то его хозяином. Этот маг был настолько темен душой, что даже Сумеречная Тварь вспоминала его с содроганием. Шкура Ийеса до сих пор хранит шрамы, нанесенные этим человеком, когда он отказался повиноваться.
«Ты знаешь, каков я в бою… Но то, как он расправлялся с пленниками… Заставлял это делать меня… Было слишком», - вспомнился мне грустный голос Сумеречной Твари.
«Как ты сбежал от него?»
«Убил», - кратно ответил Ийес.
Впервые с тех пор, как маленький оборванец убедился, что Сумеречная Тварь явилась его спасти, а не сожрать, я почувствовал страх перед Ийессамбруа. Мое воображение с легкостью нарисовало это картину. Как непокорное чудовище набрасывается на мага вместо того, чтобы выполнить жестокий приказ, а затем исчезает в портале, вместе с окровавленным телом хозяина. Я был как раз на пути становления Повелителя Темных земель. И не мог с чистой совестью сказать, что мои приказы совсем не похожи на те, что отдавал тот ублюдок.
«Ты ведь знаешь, что я отпущу тебя, если пожелаешь уйти?» - спросил я тогда, отчаянно надеясь, что Сумеречная Тварь никогда этим не воспользуется.
В ответ чудовище легонько дунуло на меня, взъерошив макушку, как в детстве.
«Глупый мальчишка!» - к моему облегчению, с ворчливо ласковыми нотками, ответил Ийес.
Однажды, когда я лежал ночью без сна, уже потеряв Даннару и Ийеса, я подумал о том, что было бы, если бы я позволил ему убить тогда Хэллорда. Бывали дни, когда после особенно жестокого сражения Ийессамбруа ходил мрачный, не смотря на победу. Я догадывался, почему, но гнал от себя эти мысли. Разорви он Хэллорда на кусочки из-за моего Приказа… Не был бы я следующим в его списке убитых хозяев?
– Учитель пытался исправить зло, которое причинил Стражам и твоему народу, - голос Белизара прозвучал глухо, выдавая застарелое сожаленье и горечь.
– У него были на это тысячи лет! – возмутился Ийессамбруа. – Не больно-то он торопился!
– Он погиб, пытаясь разрушить Столпы Вечности! – я видел, как напряглась спина Белизара.
– Он же их создал! Как его угораздило?! – в голосе Ийеса смешалась непередаваемая гамма эмоций.
Наверное, примерно так же он бы среагировал, если бы кто-то принес в его мир весть о том, что погиб я – как раз в то время, когда Ийессамбруа залечивал искалеченную мной лапу.