Memento Finis. Волосок Ангела
Шрифт:
– Зачем ты это сделал?
– спросил он.
– Тир должен был сдаться, - сказал Лисимах.
– Но ведь этого мы и добивались!
– Александр бы пощадил тирян. А я хочу наказать их.
– За что?
– Они забыли своего бога, они забыли Молоха, - с тихой злостью ответил Лисимах.
– Они стали поклоняться образу получеловека, какому-то жалкому Мелькарту и заслужили жестокую кару.
Антигон рассмеялся.
– Ах, вот в чём дело… Уязвлённое самолюбие!
– воскликнул он.
– Когда ты, наконец, избавишься от этой разрушительной ненависти к человеческому роду? Люди - это наш материал, это слуги нашего мира, без которых невозможна наша власть. Их надо использовать, но не уничтожать. Ты требовал кровавых жертв, мой дорогой Молох, воспитывая покорность ужасом. Но такая покорность немногого стоит, она совершенно не надёжна. Неудивительно, что люди отвернулись от тебя, выбрав своим богом получеловека-полубога Геракла. Служение
– Антигон погладил своё опухшее плечо, снова вытер руки о хитон, и повернулся к Неарху.
– А ты как думаешь, Айшма?
– Мне жаль этот город, - печально ответил Неарх.
– Он будет уничтожен абсолютно зря.
– Удивительное сопереживание!
– возгласил с ухмылкой Антигон.
– Впрочем, я и забыл, что тебя с этим городом связывают давние отношения… Ты ведь, Айшма, долгое время жил в Тире, когда существовал в образе Адонирама, брата царя Соломона. Старые привязанности?
– Доводы рассудка. В любом случае живые жители Тира полезнее мёртвых.
Антигон с сомнением пожал плечами.
– Готов с тобой поспорить, - сказал он.
– Сейчас Александру нужен кровавый и наглядный пример, благодаря которому все поймут, что, имея дело с македонской армией, они имеют дело с судьбой, противиться которой бесполезно, а лучше безропотно подчиниться. Самая мощная и неприступная крепость Востока падёт завтра, население города будет предано смерти. Это лишний раз продемонстрирует нашу силу и принципиальность: тот, кто покорится нам, будет жить и процветать, а тот, кто окажет сопротивление, будет уничтожен. Героическая судьба тяжёлой поступью шагает по восточным землям, мир меняется, железом и кровью сплавляя Запад и Восток в единое целое. У любого человека есть выбор: он может встать в строй и идти вместе с Александром к новому будущему или умереть.
– Александр может и проиграть эту войну, - скептически заметил Неарх.
Антигон поморщился:
– Это совершенно не важно. Не он, так другой завоюет земной мир, превратив этот бессмысленный хаос человеческой жизни в органичное и могущественное целое, способное бросить вызов самому Богу. Если это не удастся Александру, он станет образцом для многих других, тех, кто идёт за ним. Идея избранности, героики войны и мирового господства уже поселилась в умах человечества, она будет снова и снова провоцировать великое объединение, которое не считается ни с какими жертвами. Эту идею, идею сверхчеловечества уже не убьёшь никогда.
– Антигон опять погладил своё больное плечо.
– И для воплощения этой идеи наша помощь, помощь демонов, совершенно необходима. Главное в нашей работе сейчас - не потерять рычаги управления этой идеей.
– О каком управлении человеческими идеями ты говоришь?!
– в ярости воскликнул Лисимах.
– Мы, свободные духи, ангелы Утренней звезды, своим лучезарным сиянием могли затмить свет Бога, став хозяевами Неба, но проиграли и теперь должны подчиняться воле Александра, этого капризного мальчишки, который владеет перстнем Повелителей! Он собрал нас вместе и заставил работать, словно слуг, завоёвывая для него мир! Для этого ли мы были созданы, об этом ли мы мечтали, пытаясь в Небесной битве обрести свободу?
– Лисимах повернулся лицом к Неарху, - Скажи, Айшма, легат грозного шестого легиона, могучий демон Асмодей, имя которого люди страшатся даже произнести, скажи, так ли приятно тебе, приняв облик критянина Неарха, гнуть свою шею в поклонах этому македонскому недорослю, отдавая тому свои силу и умения?
– Лисимах перевёл свой взгляд на Антигона.
– А ты, могущественнейший Вельзевул, ты, второй по силе после нашего князя Люцифера и первый полководец восставших ангелов, зачем ты стал одноглазым Антигоном и служишь этому выскочке, старательно выполняя все его поручения?
– Лицо Лисимаха раскраснелось от гнева.
– Молчите?.. Я отвечу за вас. Вы стали рабами людей вместо того, чтобы стать их богами! И если мы не возродимся в своём господстве и не накажем этого глупое животное по имени человек, мы будем изгоями не только на Небе, но и здесь, на Земле.
– Лисимах резко махнул рукой.
– Людей надо уничтожать!
– громогласно объявил он.
Антигон осклабился, показав зубы.
– Ты перегрелся сегодня на солнце, Молох, кипишь ненавистью, и это лишает тебя рассудка, - спокойно ответил он.
– Ты же знаешь, мы не можем не подчиняться Повелителю с перстнем - таково вечное проклятие нашего Ниспровергателя.
– Надо попытаться с помощью людей, завистников царя, убить Александра, взять перстень, - прошипел Лисимах, - и вернуть себе свободу, навсегда покончив с нашей слабостью.
– Ещё не время, мой дорогой Молох, - ответил Антигон, - ещё не время… Александр делает то, что нужно нам, он растит новый мир, он готовит почву нашей власти. И пока он идёт в правильном направлении, стерпев
Лисимах насупился и недовольно промолвил:
– Вельзевул, я всегда с особыми доверием отношусь к твоему слову. Надеюсь, ты окажешься прав.
– Верь, мой дорогой Молох, - с улыбкой сказал Антигон, - будущее принадлежит нам.
Антигон встал со своего места, подошёл к пологу палатки и слегка отдёрнул его. Солнце уже совсем скрылось, и яркий красный закат ленточкой вытянулся на горизонте, отступая в глубину моря под натиском темноты.
– Завтра будет тяжёлый день, - сказал Антигон.
– Тяжёлый и великий день: придётся поработать мечом… А пока надо отдохнуть.
Первым из палатки вышел хмурый и решительный Лисимах. Неарх задержался, оставшись с Антигоном наедине.
– И всё-таки я не вижу смысла в уничтожении города, - сказал критянин.
– Айшма, ты просто отвратителен в своей жалости!
– воскликнул Антигон, усмехаясь.
– Хочешь лишить нашего малыша Молоха его любимого занятия? Ты же знаешь, он как упрямый ребёнок, просто обожает свою игрушку-смерть и пока с ней не наиграется, не успокоится. Дай напиться его мечу крови, иначе эта неудовлетворённая страсть окончательно лишит его рассудка.
– В городе десятки тысяч женщин и детей. Если мы всех убьём, эта излишняя жестокость отвратит от нас жителей других городов, и тогда они будут сопротивляться нам с ещё большей ожесточённостью.
Антигон на мгновение задумался.
– Может быть ты и прав… Хорошо, я поговорю сейчас с вождями сидонян, и мы что-нибудь придумаем, - ответил он и попрощался с Неархом до утра.
Утром следующего дня призывный трубный рёв возвестил о начале нового штурма Тира. Осадным орудиям удалось обрушить южную стену города; македонские воины во главе со своим бесстрашным царём Александром ворвались в город. Резня продолжалась весь день и приостановилась только с наступлением сумерек. Шесть тысяч тирян было убито в тот день. К вечеру нападавшие просто устали убивать, но жажда крови их ещё не была утолена. На следующий день македоняне распяли ещё две тысячи горожан, попавших им в плен. В живых из тех, кто находился в городе во время штурма, остались только те немногие, кто успел спрятаться в храме Мелькарта. Александр не посмел осквернить святое место своего любимого человека-бога Геракла, даровав укрывшимся там жизнь.
Македоняне, вероятно, исполнили бы своё обещание и уничтожили всех тирян, но стало известно, что б'oльшая их часть, женщины и дети, числом тридцать тысяч, смогли в ночь перед штурмом выбраться из города на кораблях сидонян. Правда, судьба их тоже была незавидна. Сидоняне всех их продали в рабство и были чрезвычайно довольны этим своим боевым трофеем.
Тир был разрушен, а Александр Македонский отправился дальше. Ужаснувшись новой мощи, пришедшей с севера, Египет сдался без боя, а египетские жрецы, чтобы утешить самолюбие македонского царя, объявили его богом.
Поход после этого продолжался ещё девять лет. Неведомая сила влекла Александра на восток. Он шёл со своей армией всё дальше и дальше, завоёвывая новые страны и покоряя народы. И только в Индии ему пришлось остановиться: уставшее войско не в силах было больше выдержать воинственный порыв Александра. Царь вернулся в завоёванный Вавилон с целью подготовить новый поход, теперь уже в западные страны. Он был ещё молод, и идея завоевать весь мир казалась абсолютно выполнимой. Но этому не суждено было исполниться. Александр Македонский умер в возрасте тридцати шести лет. Многие думали, что его отравили. Перстень, который был символом царской власти и с которым Александр никогда не расставался, после его смерти исчез. Когда обожествлённый царь ушёл в мир иной, великая империя распалась на отдельные государства. Преемники Александра, диадохи, со звериной яростью набросились друг на друга, не щадя ни жён своих врагов, ни детей. Подлость стала правилом, жестокость - главным принципом. В этой долгой, растянувшейся на десятилетия кровавой войне бывших друзей и соратников погибли почти все полководцы Александра. Одними из последних пали Антигон Одноглазый и Лисимах. Оба они были убиты в боях, когда им было уже за восемьдесят. Больные и немощные старики, они до последних минут своей жизни так и не отказались от страстного желания восстановить любой ценой империю Александра.