Мемнох-дьявол
Шрифт:
Люди продавали на улице брошюры и даже раздавали их бесплатно. Я слышал говоры всех штатов страны: Техаса, Флориды, Джорджии, Калифорнии...
Библии, Библии, Библии – распродаваемые и раздаваемые.
Группа монахинь раздавала изображения святой Вероники. Но самым ходовым товаром были цветные фото самого Плата, сделанные в церкви и затем растиражированные в тысячах экземпляров.
– Чудесная милость, чудесная милость... – пели в унисон в одной из групп, раскачиваясь взад-вперед, занимая в шеренге свои места.
– Gloria, in excelsus deum! – разразился
Подходя ближе к церкви, мы увидели, как повсюду собираются небольшие группы людей. В гуще одной из них быстро, горячо говорил молодой человек:
– В четырнадцатом веке ее, Веронику, официально признали святой, и считалось, что Плат был утерян во время Четвертого крестового похода, когда венецианцы штурмовали Айя-Софию. – Он остановился, чтобы поправить очки на носу. – Разумеется, Ватикан не преминет вынести официальное решение по этому поводу, как всегда это делает, но из оригинала Плата уже получены семьдесят три копии, и это на глазах бесчисленных свидетелей, готовых дать показания перед папским престолом.
В другом месте собралось несколько одетых в темное мужчин, должно быть священников – не могу сказать точно, – в окружении слушателей, щурящихся на снег.
– Я не утверждаю, что иезуиты не могут прийти, – сказал один из мужчин. – Я сказал лишь, что они не придут сюда, чтобы взять управление в свои руки. Дора просила, чтобы хранителями Плата стали францисканцы, если она покинет собор.
А позади нас две женщины сошлись на том, что уже были проведены экспертизы и что возраст Плата не вызывает сомнений.
– Сейчас нигде в мире больше не выращивается этот сорт льна; невозможно найти новый кусок такой ткани; сама новизна и чистота этой ткани являют собой чудо.
– ...Все телесные жидкости, каждая часть изображения, полученная из жидкостей человеческого тела. Не следовало портить Плат, чтобы это обнаружить! Это... это...
– ...Действие энзима. Но вы понимаете, как искажают подобные вещи...
– ...Нет, не «Нью-Йорк таймс». «Нью-Йорк таймс» не собирается утверждать, что три археолога признали ее подлинной...
– Не подлинной, друг мой, а лишь не имеющей современного научного объяснения...
– Бог и дьявол – идиоты! – произнес я.
Группа женщин повернулась ко мне в изумлении.
– Прими Иисуса как своего Спасителя, сын мой, – сказала одна из них. – Он умер за наши грехи.
Дэвид утащил меня прочь. Никто больше не обращал на нас внимания. Маленькие школы росли как грибы – группки философов и свидетелей или просто тех, кто поджидал очарованных, нетвердой походкой выходящих из церкви людей с лицами, залитыми слезами.
– ...Я видел Его, я видел Его, это был лик Христа.
И прилепившаяся к арке подобно огромной паукообразной тени фигура вампира Маэла, почти невидимая для них, ждала, чтобы вступить в свет утренней зари с руками, раскинутыми в форме креста.
Он бросил на нас хитрый взгляд.
– Ты тоже! – тихо сказал вампир своим сверхъестественным голосом, неслышным для прочих. – Иди, встреть солнце с распростертыми руками! Лестат,
– Пойдем, – молвил Дэвид. – Мы достаточно повидали за эту ночь и за все предыдущие.
– И куда же мы пойдем? – спросил я. – Перестань, не надо тянуть меня за руку. Дэвид! Ты слышишь меня?
– Уже перестал, – вежливо откликнулся он, понижая голос и тем самым как бы советуя мне тоже говорить тише. Медленно падал снег. В ближней к нам железной жаровне потрескивал огонь.
– Книги! Что с книгами? Как же, во имя Бога, я мог позабыть про книги?!!
– Какие книги? – спросил он. Дэвид как раз подтолкнул меня, чтобы дать пройти прохожему, к витрине магазина, за стеклом которой виднелась кучка людей, наслаждающаяся теплом и глядящая в сторону церкви.
– Книги Винкена де Вайльда. Двенадцать книг Роджера! Что с ними стало?
– Они там, – сказал он. – Там, наверху, в башне. Она оставила их тебе. Лестат, я это тебе объяснял. Она говорила с тобой прошлой ночью.
– В присутствии всех невозможно было говорить правду.
– Она сказала тебе, что эти реликвии теперь твои.
– Необходимо достать книги! – сказал я. О, каким же я был глупцом, что позабыл об этих прекрасных книгах.
– Успокойся, Лестат, не переживай. Нельзя, чтобы на тебя обращали внимание. С квартирой ничего не случилось. Она никому о ней не рассказывала. Она оставила ее нам. Она не скажет никому, что мы там были. Она мне обещала. Она отдала документы, касающиеся приюта, тебе, Лестат, неужели не понимаешь? И порвала все связи с прежней жизнью. Ее старая религия мертва, отменена. Она родилась заново, став хранительницей Плата.
– Мы этого не знаем! – рычал я. – И никогда не узнаем. А если мы не знаем и нам не дано знать, то как может это принять она?!
Он подтолкнул меня к стене.
– Я хочу вернуться и забрать книги, – сказал я.
– Разумеется, мы сделаем это, если ты хочешь.
Как же я устал.
Люди на тротуарах пели:
– И Он идет со мной, и говорит со мной, и позволяет называть Его по имени.
Квартира была в порядке.
Насколько я понимал, Дора так и не возвращалась сюда. Ни один из нас не возвращался. Дэвид приходил проверить, и Дэвид говорил правду. Все оставалось на своих местах.
За исключением того, что в крошечной комнатенке, в которой я тогда спал, стоял только один сундук. Моя одежда и одеяло, на котором она лежала, покрытая грязью и сосновыми иглами из древнего леса, исчезли.
– Это ты убрал все?
– Нет, – сказал он. – Думаю, это она. Это все реликвии ангельского посланца. Насколько мне известно, их забрали чиновники из Ватикана.
Я рассмеялся.
– Они подвергнут анализу все эти вещи, включая кусочки лесной органики.
– Одежда посланца Господа – об этом уже писалось в газетах, – сказал он. – Лестат, пора приходить в себя. Невозможно ощупью продвигаться по миру смертных, как ты это делаешь. Ты рискуешь собой, рискуешь жизнями окружающих. Ты представляешь риск для всего вокруг. Необходимо сдерживать свою силу.