Меморандум Квиллера
Шрифт:
Две с половиной минуты. На лице у меня появился пот. Я прекрасно понимал, что не в состоянии рассчитать, когда безопасно сходить и посмотреть, что там происходит, и целая бригада высококвалифицированных ученых может неделю просидеть за такими расчетами и тоже не определит этого.
Три минуты. Далекий шпиль осветился еще больше, и на казавшемся до этого каким-то металлическим небе появились облака.
Если в течение следующих десяти минут ничего не произойдет, все-таки придется пойти к машине и узнать, в чем дело: нацисты приступят к действиям, а я не в состоянии…
Стена
Я подождал, пока во дворе собрались любопытные, и позади них пробрался к воротам. Взорвался еще один топливный бак, и вдалеке послышались сирены пожарных машин. Часы на соседней башне пробили шесть.
Я вышел из такси на Унтер-ден-Эйхен и своим ключом открыл дверь рядом с входом в магазин головных уборов. Мы поднимались на грузовом лифте, на дверях которого, чтобы им не пользовались другие, висело объявление, что он неисправен. Кнопка девятого этажа не только приводила лифт в движение, но и зажигала сигнальные красные мигающие лампочки в обеих комнатах резидентуры.
Сейчас здесь находились пятеро, включая Хенгеля, побледневшие, с покрасневшими глазами, они не спали всю ночь в ожидании моего донесения. На подносе стояло много пустых чашек.
– Еще есть кофе? – спросил я.
Хенгель уже вызвал Поля по внутреннему телефону.
Присутствующие время от времени удивленно посматривали на меня, и я только сейчас вспомнил, что на мне все еще надет белый халат шеф-повара. Я набросил его, уходя из гостиницы и желая во что бы то ни стало оторваться от слежки, так как в толпе зевак, несомненно, было достаточно людей “Феникса”.
Сняв халат, я бросил его на спинку стула. Мы немного поговорили, и минут через десять появился Поль. Я в это время держал в руках, согревая их, уже вторую чашку кофе: поварской халат не очень-то грел зимним утром на улице.
Поль не спал всю ночь, только что лег, и Хенгелю пришлось разбудить его. В комнате стояла полнейшая тишина. Разведчик, выполняющий ответственное и опасное задание не может просто так появиться в резидентуре и попросить чашку кофе.
Я передал Полю донесение, написанное мною ночью в гостинице, и, пока он читал, присутствующие не спускали с него глаз.
– Для начала сойдет, – наконец заявил он.
– А у меня больше ничего нет.
Он приказал сейчас же вызвать Лондон, а пока мы ждали, сказал:
– Вы знаете, мы ведь должны будем проникнуть туда.
– Подождите несколько часов, хотя бы до полудня, а потом делайте, что хотите.
– Почему именно до полудня? – Лицо Поля, абсолютно ничем не запоминающееся, сейчас, без очков, показалось мне еще более невыразительным.
– Мне нужно это время.
Поль бросил на стол донесение и распорядился сделать несколько копий с него.
– Это будет зависеть от Лондона.
Я ощущал такую усталость, что мог только ответить:
– Пусть Лондон зависит от меня.
Как раз в это время оператор доложил
– Разумеется, сэр, вы можете приказать сейчас же разгромить штаб-квартиру “Феникса”, но мы лишь частично выполним свою задачу, если вы дополнительно не дадите мне время до полудня. Даже во время обыска руководство “Феникса” может отдать распоряжение о начале операции “Трамплин” и не исключено, что она окажется успешной. Дайте мне время до полудня, и мы будем знать о них абсолютно все.
Шеф ответил мне, что фактически я приставляю ему к виску револьвер и требую ответа.
“Вот еще идиот! – подумал я. – Все последние дни человечество живет с пистолетом у виска!”
Он спросил у меня, не мог ли бы я закончить свое дело пораньше.
– Постараюсь, сэр. Я должен все закончить значительно раньше, и полдень лишь крайний срок.
Шеф продолжал торговаться, и я под влиянием одного из тех импульсов, о которых потом обычно сожалею, сказал:
– А знаете, сэр, я оказался здесь в опасном положении, и мне пришлось взорвать гараж с семью машинами, принадлежавшими частным лицам.
Теперь я уже с удовольствием послушал начальника, а потом передал трубку Полю.
Пока Поль успокаивал шефа, я выпил еще кофе, а потом попросил соединить меня по телефону с генеральным прокурором.
– С кем, с кем?
– С Эбертом.
Я взял трубку, в которой долго звучали лишь гудки вызова, но потом услышал уже совершенно бодрый голос прокурора, хотя было еще только без четверти семь утра. Я попросил немедленно принять меня.
– У вас, должно быть, очень срочное дело, герр Квиллер?
– Да.
Прокурор ответил, что он к моим услугам, и положил трубку. Поль как раз закончил разговор с Лондоном.
– Центру это все вовсе не нравится.
– Ну и на здоровье.
– Мне это тоже не нравится.
Таким образом, и Центр, и резидентура продолжали ворчать. Побыстрее – лишь бы только не обжечься – я выпил кофе, зная, что мне потребуется кофеин от усталости. Впервые в жизни мне предстояло сделать нечто такое, чего я терпеть не мог.
– Ничего, все будет в порядке, – успокоил я Поля.
– Мы, конечно, будем здесь до полудня, – сказал он и чуть не добавил напыщенно: “на нашем боевом посту”.
Я понимал, что Поль задержит здесь всех работников резидентуры, с тем чтобы мучиться совместно. Он знал, что в любое время, пока я буду действовать в одиночку, нацисты могут схватить меня и, пытая, заставить говорить. Мои коллеги жили в такой опасности все последнее время, но сейчас обстановка осложнялась тем, что у нацистов истекло время. Работникам резидентуры вовсе не хотелось оказаться здесь, как в ловушке, когда на лифте поднимутся люди “Феникса” и начнут обстреливать их из пулеметов, размещенных в окнах домов на другой стороне улицы. Никто из них не испытывал желания попасть под прицельный огонь при выходе из резидентуры и умирать, не имея даже возможности предупредить об опасности коллегу, следующего за ним.