Мемуары фельдмаршала
Шрифт:
Однако мне не давали покоя еще два вопроса. Раз все заинтересованные стороны приняли план наступления, высадка британских и американских войск превращалась, по сути дела, в одну операцию. Каждая сторона будет полагаться на непосредственную поддержку другой в ходе боевых действий; снабжение тоже будет совместным. Время поджимало, и было ясно, что координацию, управление и контроль должен взять на себя один командующий армией с объединенным штабом. Я изложил эту точку зрения Александеру, и он согласился; Александер считал, что всей операцией должен руководить штаб одной армии. Он высказал это соображение генералу Эйзенхауэру, но тот воспротивился. Операцией предстояло руководить двум
Гораздо более важным был второй вопрос. Мы готовились начать новую кампанию на новом театре военных действий. Составители планов и все прочие сосредотачивались на том, где высаживаться; никто не думал о том, как эта кампания на Сицилии будет развертываться. Мы хотели быстро захватить остров и не [194] допустить эвакуации его гарнизона в Италию. Для этого требовалось разработать общий план, и я предложил следующий.
Обе армии, высадясь рядом на южном побережье, начинают быстрое продвижение на север и рассекают остров пополам. Оборонительный фланг должен быть развернут на запад, объединенные усилия обеих армий должны сосредоточиться на быстром продвижении к Мессине, чтобы предотвратить эвакуацию противника через проливы. ВМС и ВВС должны совместно принять меры, чтобы ни одно подразделение противника не ушло морским путем.
Хотя Александер тогда согласился с этим замыслом развертывания кампании двумя армиями, с ролью в ней авиации и флота, кампания все-таки велась иначе. К тому времени, когда мы овладели всем островом, большая часть немецких войск вернулась в Италию.
Я отправляюсь в Англию
Окончательно сопротивление противника в Северной Африке прекратилось 12 мая.
13 мая фельдмаршал Мессе, итальянский командующий объединенными силами, сменивший Роммеля, сдался 8-й армии; в тот вечер он ужинал со мной перед отправкой в лагерь для военнопленных, и мы обсуждали разные стороны сражений, которые вели друг против друга.
Потом я решил отправиться в Англию на краткий отдых перед началом сицилийской кампании. Заодно хотел побывать в 1-й канадской дивизии, которая должна была отправиться к Сицилии прямо из Соединенного Королевства. Нам предстояло сражаться бок о бок, и требовалось ознакомиться с этим соединением заранее.
Я вылетел из Триполи 16 мая на своей «Летающей крепости», прибыл в Англию 17-го. Пребывание там доставило мне большую радость, особенно время, проведенное с Дэвидом.
Одно обстоятельство повергло меня в уныние. 19 мая в соборе Святого Патрика состоялся благодарственный молебен в связи с окончанием войны в Северной Африке; я находился в Лондоне, но меня не пригласили присутствовать. После службы мне [195] объяснили, что хотели сохранить в секрете мое пребывание в Англии. Однако, к моему приятному удивлению, за мной повсюду следовали толпы. Я понял, что, хотя популярен у многих людей, не особенно популярен в определенных кругах. Возможно, одно объяснялось другим.
Я возвращался в 8-ю армию через Алжир и 2 июня встретился там с премьер-министром и начальником Имперского генштаба; от Лондона до Алжира я долетел на «Летающей крепости» за один день в светлое время суток.
У меня создалось впечатление, что премьер-министр и начальник Генштаба прибыли в Алжир из Вашингтона, дабы обеспечить захват Сицилии быстрым продвижением и предельным развитием успеха; эта задача несколько расходилась с решениями, принятыми в Вашингтоне, поэтому они убедили генерала Маршалла отправиться вместе с ними. Премьер-министр был решительно настроен вывести Италию из войны. Он много расспрашивал меня относительно плана вторжения на Сицилию. Я выразил уверенность в нашем плане и в нашей способности привести его в
Естественно, это ведь был мой план! Кроме того, я подчеркнул необходимость общего плана, который будет гарантировать, что после высадки операции будут вестись должным образом.
Когда я был в Англии, мне сообщили, что в июне король собирается посетить войска в Северной Африке. Он прибыл в Африку 13 июня и 17-го приехал в Триполи, чтобы увидеть 8-ю армию, то есть ту ее часть, которая там находилась. Остановился он в нашем лагере на морском берегу, в нескольких милях от Триполи, и, думаю, был доволен этим визитом. Мы определенно были довольны его пребыванием с нами; он ободрял всех нас и находился в превосходной форме.
Я беспокоился о его безопасности, поскольку парашютисты противника еще действовали, и в Триполи было много итальянцев. Когда король находился в городе, я запретил всем жителям покидать дома; и один раз был открыт огонь по подозрительным типам, которые пытались вырваться на улицу.
В день своего прибытия, 19 июня, король в палатке-столовой возле аэродрома посвятил меня в рыцари. [196]
Мы высаживаемся на Сицилии
8 июня премьер-министр отправил мне телеграмму: «Мы желаем всего наилучшего вашей великолепной армии и полностью уверены в ней».
В этот же день я издал свое обычное обращение к 8-й армии.
Мы высадились на Сицилии 10 июня, за два часа до рассвета. История этой кампании часто излагалась, и я сам уже описал ее в книге «От Аламейна до реки Сангро».
После высадки я был вынужден принять нелегкое решение. Генерал Макнотон, командующий 1-й канадской армией (в Англии), прибыл на Мальту в середине июля с группой штабных офицеров и обратился с просьбой отправить его на Сицилию для встречи с канадскими войсками.
1-я канадская дивизия раньше не принимала участия в сражениях, ее офицеры и солдаты только начинали осваиваться. Гай Саймондс, командир дивизии, был молод и неопытен; он впервые командовал ею в боевых условиях.
Я решил, что канадцев следует оставить в покое, и не собирался докучать Саймондсу визитерами, когда он был с головой занят своей дивизией в напряженных операциях против первоклассных немецких войск. Однако для полной уверенности я отправился к Саймондсу и спросил, хочет ли он, чтобы Макнотон прибыл на Сицилию. Саймондс, не раздумывая, ответил: «Ради бога, не пускайте его сюда». Тогда я отправил на Мальту сообщение с просьбой отложить визит. Когда кампания в Сицилии завершилась, я пригласил генерала Макнотона прибыть и увидеться с канадскими войсками, он остановился в моем тактическом штабе в Таормине. После этого я не встречался с ним, хотя после окончания войны много раз бывал в Канаде. Мне казалось, он так и не простил меня за то, что я не допустил его на Сицилию в июле 1943 года.
Канадцы в сицилийской кампании действовали великолепно. До нее они не участвовали в боевых действиях, но были очень хорошо обучены и быстро овладели приемами ведения боя, которые очень важны и сберегают множество жизней. Когда я отвел их в резерв для подготовки к вторжению в материковую Италию, они стали одной из испытанных в боях дивизий 8-й армии. [197]
После пустыни солдатам 8-й армии Сицилия пришлась по душе. Разгар лета; на деревьях росли лимоны и апельсины; вина было в изобилии; девушки относились к ним приветливо. Правда, было очень жарко, и досаждали комары; они даже представляли собой угрозу, поскольку были малярийными. Наша медицина по части профилактических мер, необходимых в подобных условиях, оставляла желать лучшего; от малярии мы несли почти такие же потери, как от боевых действий противника. К жаре мы все привыкли; но в пустыне было сухо, а на Сицилии влажно.