Мемуары «Красного герцога»

де Ришелье Арман Жан

После смерти Господина Графа маркиз д’Анкр, ненавидевший министров и желавший усилить свои позиции, решил заручиться поддержкой Принца и сблизиться с ним и его сторонниками.

С этой целью он замыслил браки г-на дю Мэна с м-ль д’Эльбёф и г-на д’Эльбёфа с дочерью маркиза [92] , вследствие чего губернаторство над Бургундией перешло бы от г-на де Бельгарда к г-ну дю Мэну. Г-н де Бельгард, догадавшись, что именно затеяли против него, с полпути возвращается в Дижон, обиженный более всего на барона де Люза: после

смерти Графа маркиз де Кёвр объединился с маркизом д’Анкром, а барон де Люз принял участие в интригах маркиза д’Анкра и Господина Принца. И потому г-н де Бельгард приписал барону дурной совет, данный ему во вред.

92

Мария Кончини (род. в 1608 г.).

Дом Гизов присоединился к этому недоброму делу как из привязанности к г-ну де Бельгарду, так и из неудовольствия тем, что барон де Люз, который принадлежал к их числу и знал все их секреты, приобрел доверие противоположной стороны: их ненависть дорого обошлась ему, в чем мы убедимся год спустя.

Вот что произошло в этом году при дворе. Королева, несмотря на огорчения, все же счастливо выбралась из сложной ситуации благодаря доверию, которым пользовалась в Совете министров. Однако ей не менее трудно пришлось в делах, которые случились вне двора в провинциях.

Ватан, знатная особа, снова сделавшийся гугенотом и считавший, что хотя никакое преступление недопустимо во время малолетства Короля, однако, будучи совершенным, останется безнаказанным, был взбудоражен слухами о происходящих при дворе проявлениях недовольства, а также теми изменениями, которые, как он надеялся, должны были последовать за ассамблеей гугенотов, которая тогда проходила, и до такой степени потерял самообладание после того, как отказался от Бога, что в глубине Солони, в 25 лье от Парижа, где находилась вся его недвижимость, начал укреплять свой дом, надеясь, что его примеру последуют его собратья, которые придут ему на выручку.

Но он и опомниться не успел, как был окружен в своем поместье, схвачен и казнен 2 января; его поступок, расцененный как подготовка к мятежу, был пресечен. Буря, которая, казалось, нам угрожала, была остановлена, и можно с уверенностью сказать, что его смерть послужила ко благу общества, его собственному благу и благу его близких, поскольку, умирая, он вернулся в лоно Церкви, а его близкие стали полными его наследниками по указу Королевы.

Ее Величеству было гораздо труднее справиться с мятежом, к которому подстрекал герцог де Роан в Сен-Жан-д’Анжели и в который он попытался втянуть всю партию гугенотов, и с ассамблеей, которая состоялась вслед за тем в Ла-Рошели, на которую не было получено высочайшего разрешения.

После завершения Сомюрской ассамблеи все ее участники отправились в свои города и веси, дабы разнести яд; герцог де Роан направился с этой целью в Сен-Жан-д’Анжели – крепость, губернатором которой он стал после смерти г-на де Сент-Мема, но, не желая, чтобы де Роан там оставался, покойный Король поставил в городе в качестве своего наместника отставного кавалериста по имени Дезажо, а после его смерти передал наместничество

г-ну де Брассаку, который и распоряжался им до прибытия г-на де Роана.

Королева-мать, не верившая в благонадежность герцога де Роана и убежденная в преданности г-на де Брассака, приказала, чтобы тот тщательно оберегал крепость от герцога, не желая дойти до крайних мер из опаски, как бы это не взбудоражило всю Францию и не послужило предлогом для тех, кто был готов устроить заваруху.

Противостояние длилось восемь месяцев: г-на де Брассака было трудно одолеть; не добившись этого, де Роан испробовал другой путь: при помощи своих друзей-придворных примирился с Королевой и обещал повидаться с ней, лишь бы де Брассак также поехал в Париж; согласие было достигнуто, оба были вызваны и вместе отправились в Париж.

Две недели спустя г-н Роан, сославшись на якобы захворавшего брата, попросил у Королевы разрешение навестить его и уехал, направляясь в Бретань, где находился его брат, а оттуда в Сен-Жан-д’Анжели, и там на глазах удивленных жителей изгнал старшего по гарнизону по имени Гратлу, уроженца города, верного служаку Короля; после чего выслал командира роты г-на де Брассака, который был очень пожилым человеком, присланным еще покойным Королем, и кое-кого еще.

Как только весть об этом достигла двора, был собран Совет во главе с маршалами де Ледигьером и Буйонским, и принялись обсуждать, следовало ли послать обратно г-на де Брассака, чтобы попытаться выгнать де Роана, пока это еще не составляло труда.

Однако верх взяла робость, царившая в Совете, порешили выслушать тех, кто был в Ла-Рошели, и самого г-на де Роана. Это означало, что следует ждать примирения сторон и вознаграждения г-на де Брассака.

В то время как раз случилась смерть губернатора Шательро, Королева решила отдать Шательро в руки того, кого укажет де Роан, что и было исполнено.

Ассамблея в Ла-Рошели была предусмотрена задолго до этих событий, поскольку Их Величества заверили, что мятежники и недовольные на Сомюрской ассамблее хотели якобы провести ее без разрешения Королевы.

Ле Кудрэ, советник Парижского парламента, у которого была привычка ездить в Ла-Рошель по своим частным делам, был направлен туда в качестве судебного интенданта с поручением следить за происходящим и помешать тому, чтобы ассамблея состоялась, а также давать советы Их Величествам относительно того, что необходимо предпринять в том или ином случае.

У народа было свое представление об этом, но основанное отнюдь не на истине, которая никогда не бывает простой и незамутненной, а, как правило, обрастает выдумками находящихся в зависимости от тех, кто их распространяет.

Прошел слух, что Ле Кудрэ послан, чтобы приглядывать за полицией, что прежде входило в привилегии города, и чтобы оторвать Ла-Рошель от союза с собратьями, а также будто он выпросил это поручение у Их Величеств, дав им понять, что ла-рошельцы не являются верными служителями Короля.