Мемуары последней Императрицы
Шрифт:
Раз получила письмо от Демидовой [24] из Сибири. Очень бедна. Так хочется Аннушку повидать, о многом мне расскажет.
Вчера — девять месяцев, что заперты. Больше четырех, что здесь живем. Это Английская сестра мне писала? Или кто? Удивляюсь, что Ники и семья не получили образа, который им до нашего отъезда посылала.
Жалко, что добрая Федосья не с Вами. Привет и спасибо моему верному, старому Берчику и Насте. Этот год ничего им дать не смогу под елкой, как грустно. Родная моя, молодец дорогой, Христос с тобой. Надеюсь, что письмо 17-го получишь, соединимся в молитвах. Спасибо отцу Досифею и отцу Иоанну, что не забыли.
24
Анна
Я утром в постели пишу, а Джимми спит у меня прямо под носом и мешает. Ортипо (французский бульдог) на ногах, им теплее так. Подумай, добрый Макаров (комиссар) послал мне 2 месяца назад святого Симеона Верхотурского, Благовещенье, из Сиреневой комнаты и из спальни над умывальником — Мадонну; 4 маленькие гравюры над кушеткой, 5 пастелей Каульбаха из большой гостиной. Сам все собрал и взял мою голову (Каульбаха), твой увеличенный снимок из Ливадии, Татьяна и я, Алексей около будки с часовым, акварели Александра III, Николая I. Потом маленький коврик из спальни, моя соломенная кушетка — она стоит теперь в спальне, и, между другими подушками, — та из роз от Сайде Муфти-Заде, которая всю дорогу была с нами. В последнюю минуту ночью ее взяла из Царского Села и спала с ней в поезде и на пароходе — чудный запах меня радовал.
Ты имеешь какие-либо известия от Гахама? Напиши ему и поклонись. Сыробоярский [25] был у него летом, помнишь его? Он теперь во Владивостоке.
Сегодня 22 градуса, ясное солнце. Хочется фотографии послать, но не решаюсь по почте. Помнишь Клавдию М. Битнер, сестру милосердия в Лианозовском лазарете, она дает детям уроки, счастье такое.
Дни летят, опять суббота, всенощная в 9 часов. Устроились уютно с нашими образами и лампадками в углу залы, но это не церковь. Привыкли эти 3 года ходить почти ежедневно до лазарета у Знаменья — очень недостает.
25
Сыробоярский Александр Владимирович (1888–1946), гeнерал-майор, сын полковника В.А. Сыробоярского. Войну начал штабс-капитаном, в 1916 г. — командир 15-го бронедивизиона. Был три раза ранен, находился на излечении в лазарете Царицы в Царском Селе, где и познакомился с ее Величеством, переписывался с ней в самое трудное время.
Советую Жилику написать. Вот перо опять наполнили! Посылаю макароны, колбасы, кофе — хотя пост теперь. Я всегда из супа вытаскиваю зелень, чтобы бульон не есть, и не курю.
Все мне так легко: и быть без воздуха, и часто почти не сплю, тело мне не мешает, сердце лучше, так как я очень спокойно живу и без движения, была страшно худа, теперь менее заметно, хотя платья как мешки и без корсета еще более худая. Волосы тоже быстро седеют. Дух у всех семи бодр. Господь так близок, чувствуешь его поддержку, удивляешься часто, что переносишь вещи и разлуки, которые раньше убили бы. Мирно на душе, хотя страдаешь сильно — за родину и за тебя; знаешь, что в конце концов все к лучшему, но ничего больше решительно не понимаешь — все с ума сошли.
Бесконечно тебя люблю и горюю за свою «маленькую дочку» — но знаю, что она стала большая, опытная, настоящий воин Христов. Помнишь карточку Христовой Невесты? Знаю, что тебя тянет в монастырь (несмотря на твоего нового друга!). Да, Господь все ведает, очень хочется верить, что увидим еще храм Покрова с приделами на своем месте — с большим и маленьким монастырем.
Где сестры Мария и Татьяна [26] ?
Знаешь, Иван был убит на войне, и невеста убилась из отчаяния, лежат они с их отцом [27] . Алексей на юге, не знаю где. Привет моим дорогим уланам и отцу Иоанну, всегда о них всех молюсь.
26
Сестры милосердия.
27
Орлов Иван Александрович, поручик инженерных войск, военный летчик, сын генерал-майора А.А.Орлова.
После годовщины, по-моему, Господь умилосердится над родиной. Могла бы часами еще писать, но нельзя. Радость моя, сжигай письма всегда, в наши тревожные времена это лучше, у меня тоже ничего не осталось прошлого, дорогого.
Мы все тебя нежно целуем и благословляем. Господь велик и не оставит своей всеобъемлющей любви. Бодрствуй. Буду особенно вспоминать в Праздник, молиться и надеяться, что увидимся, когда, где и как, одному Ему известно, и все Ему передадим, Который лучше нас все знает.
9 декабря 1917, Тобольск
Карточка в лазарет. Написано по-русски
Сердечный привет вам всем и отцу Кибардину, другим служащим и отцу Досифею, Берчику, хозяйке милой. Часто всех вспоминаем. Живем хорошо. Очень холодно: — 23 градуса. Но яркое солнце — все здоровы. Как Бобков и его жена? Живут ли они еще в домике с матушкой? Думаю о постройке церкви, как катались на маленьких санях. Грустно, но Бог милостив.
Дети кланяются.
10 декабря 1917, Тобольск
Написано по-английски
Кажется мне странным писать по-английски по 9 тяжелых месяцах. Конечно, мы рискуем, посылая этот пакет, но пользуюсь Аннушкой. Только обещайся мне сжечь все мои письма, так как это могло бы тебе бесконечно повредить, если узнают, что ты с нами в переписке. Люди ведь еще совсем сумасшедшие. Оттого не суди тех, кто боятся видать тебя. Пускай люди придут в себя. Ты не можешь представить, какая это была радость — получить твое письмо. Читала и перечитывала его сама и другим.
Мы все вместе радовались ему, какое счастье знать, что ты, наконец, на свободе! Я не буду говорить о твоих страданиях. Забудь их с твоей фамилией, брось это все и живи снова.
О стольком хочу сказать — и ничем не могу. Я отвыкла писать по-английски, так как писала карточки без всякого значенья. Твои духи так напомнили тебя — передавали их друг другу вокруг чайного стола, и все ясно представляли себе тебя.
У меня нет моих духов «Белой розы», чтобы послать их тебе; потому надушила шаль, которую послала, «verveine» (вербеной, франц., прим. ред.) Благодарю тебя за лиловый флакон и духи, чудную синюю кофточку и вкусную пастилу.
Дети и Он так тронуты, что ты послала им свои вещи, которые мы помнили и видели в Царском. У меня ничего такого нет, чтобы тоже тебе послать. Надеюсь, ты получила немного съедобного, что я послала через Лоткаревых и г-жу Краруп. (Послала тебе, по крайней мере, 5 нарисованных карточек, которые ты всегда можешь узнать по моим знакам (свастикам) — выдумываю всегда новое).
Да, Господь удивительно милосерден, послав тебе доброго друга во время испытаний, благословляю его за все, что он сделал, и посылаю образок. Как всем, кто добр к тебе. Прости, что так плохо пишу, но ужасное перо, и пальцы замерзли от холода в комнате.