Мемуары
Шрифт:
Постановка осуществлялась очень странным образом. Английский режиссер Тони Ричардсон получил рукопись и однажды позвонил мне, осыпав второй вариант пьесы просто пугающими по экстравагантности похвалами.
(Не знаю, почему режиссеры и продюсеры думают, что надо пудрить мозги драматургу подобным образом, когда все, что нужно — это сказать: «Мне нравится, я буду ставить».)
Ричардсон был очень «горячим» в это время, и, конечно, должен был доминировать в постановке, особенно учитывая, что Таллула сохранила свой мятежный дух, но потеряла силы бороться, и я был примерно в таком же состоянии. Ричардсон не хотелТаллулу, но мы с продюсером настаивали на ней. Был достигнут курьезный компромисс — от которого
(Таллулу один раз спросили, является ли Тэб геем, и она мудро ответила: «Откуда мне знать, я его никогда не трахала».) Зная его предыдущие роли, могу сказать, что в «Молочном фургоне» он превзошел самого себя, проявил таланта больше, чем я мог ожидать от него, но всеобъемлющей мистичности в его игре все равно было меньше, чем томительного стремления обнажать свое тело. По отношению ко мне он был сама любезность, но с Таллулой они поладить не могли. Это очень странно, так как Таллула обычно обожала своих партнеров-мужчин.
Рубен Тер-Арутюнян сделал весьма бедные декорации, в них отсутствовал средиземноморский дух, но проявлялась его склонность к застывшему и причудливому. Я в это время находился в глубокой депрессии из-за смерти Фрэнки. Реальностью были спиртное и таблетки Таллулы прямо на сцене. Спектакль с трудом отыграли в нескольких городах, почти нигде не имея хороших отзывов и получая поддержку только от самых фанатичных поклонников Таллулы. Когда мы прибыли в Балтимор, нас неожиданно покинул Ричардсон. Он должен был улететь в Лондон, чтобы попытаться уладить дела его запутавшегося брака с Ванессой Редгрейв.
Мне многое нравилось в Ричардсоне, многое меня шокировало. Его помощница во время репетиций что-то слишком уж часто бегала за кулисы, чтобы приносить ему питье — но не воду. Несмотря на свои начальные излияния по поводу пьесы, он обнаружил странное безразличие, когда пьеса во время тура по стране начала разваливаться. А один раз, когда я пришел к нему, чем-то явно обеспокоенный, он заявил мне: «Думаю, вы не сумасшедший, но хронический — или природный — истерик».
(Думаю, тогда это было правдой, а может быть — и всегда.)
Одаренный, с хорошим характером, только ответственный не всегда.
Дэвид Меррик, продюсер, приехал к нам во время нашей последней остановки — в Балтиморе — и набрался наглости спросить меня, хочу я или нет, чтобы пьеса шла на Бродвее. Я ответил: «Закрытие пьесы убьет Таллулу». И мы прибыли в Нью-Йорк. Первые спектакли были практически скуплены фанатами Таллулы, и они устраивали ей овации. Меррик заметил мне: «Если бы такая публика была каждый вечер, это был бы фурор». Но в день премьеры были проданы не все билеты, а критики просто уничтожили пьесу.
Тем не менее она была куплена для экрана. Переговоры, чрезвычайно запутанные, состоялись в Англии. Лестер Перски явно приложил руку к этому проекту. Роль Криса была предложена Шону Коннери, который мог бы замечательно сыграть ее, но отклонил с благодарностью. Потом в качестве режиссера был приглашен Джозеф Лоузи — превосходный выбор. Лоузи — это мастер. А потом была совершена ужасная ошибка. Перски предложил фильм Бертону. И он сказал мне, что если я дам тридцать тысяч баксов, он внесет их, и они принесут мне миллион. Хотя работали они не так, если быть точным. Режиссура, сценарий, место съемок были просто великолепны, но Дик был староват для Криса, а Лиз — слишком молода для Гофорт. [76]
76
Исполнители
Прием фильма был холодным, так как это была очевидная атака на империализм, представляемый американкой Гофорт, личной эмблемой которой был золотой грифон, — виноватой в убийстве, но не понесшей наказания, потому что обладала «droit de domaine» [77] на остров и всех его обитателей.
Несмотря на ошибки в подборе состава исполнителей, «Бум!»,с моей точки зрения, был художественной удачей, и я чувствовал, что постепенно отношение к нему изменится к лучшему.
77
Правом владения (фр.).
История движется к падению Вавилона — снова и снова — так же непререкаемо, как горный поток падает в море.
Я начал этот отчет о четвертой постановке « Молочного фургона», сТаллулой (первая была в Сполето, третья — в вирджинском Театре Бартера) — с несколько экстравагантного заявления, что пьеса, в которой есть такая сильная женская роль, как роль Флоры Гофорт, должна постоянно всплывать на поверхность. Поразмыслив, могу сказать, что это предсказание сбылось. Постановка «Молочного фургона»была предпринята в Лондонском Королевском театре (один из моих самых любимых англоязычных театров мира) при весьма благоприятных обстоятельствах. Рут Гордон в роли Гофорт, Дональд Мэдден — Кристофер Фландерс. Но постановка кончилась ничем уже после недели репетиций. Меня не было, и я не могу рассказать, что там не заладилось, но слышал — со слов участников — что блестящая мисс Гордон не очень ужилась с блестящим мистером Мэдденом, и наоборот. Я слышал, что когда мистер Мэдден произносил реплику, мисс Гордон немедленно прерывала репетиции, чтобы начать допытываться у него: «Вы так и будете это произносить?» А это, естественно, раздражало ирландскую натуру Дональда.
Все вместе более чем смущало режиссера, дражайшего Джорджа Девайна, и постановку пришлось отложить на неопределенный срок — его хватил инфаркт.
Надеюсь, вы не подумали, что в самой пьесе есть что-то колдовское, злополучное. Но от моего внимания не ускользнуло, что кроме новой постановки в Сан-Франциско, повторенной под вдохновенным руководством Джона Хэнкока, единственного режиссера, которому удалось предложить мне художественно ценный материал, «Молочный фургон» всегда оказывается на заднем плане будучи «задвинутым» туда прекрасной Гофорт в исполнении Лиз Тейлор в фильме «Бум!»И тем не менее, я остаюсь при своем мнении: пьеса является прекрасным «толкачом» для столь же прекрасной актрисы-звезды (под звездой я не имею в виду Венеру). Мисс Хермиона Бэддли очень близка к тому, чтобы в этом споре поддержать драматурга.
Кто мог бы сыграть Гофорт сегодня? Может быть, мисс Бэддли сможет предпринять вторую попытку. А может быть — Анджела Лэнсбери или Сильвия Майлс.
Всегда постоянно только действие терпеливого Бахуса.
(Давайте вспомним кое-что о пьесах, имеющее самое серьезное отношение к человеческой морали. Мне кажется, что публика — боится. Я верю, что Джон Хэнкок в Сан-Франциско боялся драматурга, когда в своей постановке «Молочного фургона»по всему театру рассадил белые скелетоподобные фигуры (блестящая, эксцентричная придумка!), и когда пригласил драматурга подняться на сцену и прочесть роль Гофорт всем исполнителям, что тот и сделал под их горячие аплодисменты.)